Владелец — или владелица — решительного голоса продолжил писать. Клодд, сделав все, о чем его попросили, устроился в кресле у камина и курил. Он видел только голову и плечи человека, сидевшего за столом. Черные вьющиеся волосы, коротко стриженные, могли принадлежать и мужчине, и женщине. Из одежды глазам Клодда открывался только белый воротник и красный галстук. И с пиджаком определенности не было. То ли мужской, сшитый, скорее, для женщины, то ли женский, сшитый, скорее, для мужчины. Портной виртуозно владел искусством компромисса, которое так ценилось английским государством. Впрочем, мистер Клодд отметил длинные, загибающиеся вверх ресницы над яркими черными глазами.
«Это девушка, — сказал себе Клодд. — Очень даже симпатичная девушка».
Мистер Клодд, продолжая изучение лица и продвигаясь вниз, добрался до носа.
«Нет, — сказал себе мистер Клодд, — это юноша, и со смазливой мордашкой, должен заметить».
Человек, сидевший за столом, удовлетворенно буркнув, собрал и сложил исписанные листы. Потом, поставив локти на стол и положив подбородок между сложенными ладонями, всмотрелся в мистера Клодда.
— Спешить вам нужды нет, — подал голос мистер Клодд, — но когда действительно закончите, скажите, что вы обо мне думаете.
— Простите меня, — извинился сидящий за столом человек. — У меня дурная привычка таращиться на людей. Я знаю, это неприлично. Стараюсь от нее избавиться.
— Скажите мне, как вас зовут, — предложил мистер Клодд, — и я вас прощу.
— Томми, — последовал ответ, — то есть Джейн.
— Определитесь, пожалуйста, — посоветовал мистер Клодд, — и не позволяйте мне каким-то образом повлиять на ваш ответ. Я только хочу знать правду.
— Видите ли, — объяснил человек за столом, — все зовут меня Томми, потому что это мое прежнее имя. Но теперь я Джейн.
— Понимаю, — кивнул мистер Клодд. — И как называть вас мне?
Человек, сидевший за столом, задумался.
— Что ж, если проект, который вы обсуждали с мистером Хоупом, действительно к чему-то приведет, нам придется часто общаться, и я бы хотела, чтобы вы называли меня Томми, как и большинство людей.
— Вы знаете о нашем проекте? Мистер Хоуп говорил вам?
— Да, конечно. Я «невидимка» мистера Хоупа.
На мгновение у Клодда возникла мысль, а не организовал ли его давний друг конкурирующее заведение.
— Я помогаю ему в его работе. — Своим объяснением Томми-Джейн развеяла недопонимание. — В журналистских кругах мы называем таких «невидимками».
— Понимаю, — вновь кивнул мистер Клодд. — И что вы думаете, Томми, о нашем проекте? Пожалуй, я уже сейчас начну называть вас Томми, поскольку, между нами говоря, уверен, что из этой идеи что-то да выгорит.
Черные глаза Томми вновь уставились на него. Казалось, просвечивая насквозь.
— Вы опять таращитесь, Томми, — указал ей Клодд. — Я вижу, отвыкание от этой привычки дается вам с трудом.
— Я пытаюсь составить о вас мнение. Все зависит от способностей бизнесмена.
— Рад это слышать. — В голосе Клодда звучало самодовольство.
— Если вы очень умный… Вас не затруднит подойти ближе к лампе? Там я вас не очень хорошо вижу.
Клодд не мог понять, почему он это сделал… никогда не понимал, почему всегда, с самой первой встречи, делал все, о чем просила его Томми. Утешало Клодда только одно — и другие мужчины оказывались в столь же беспомощном состоянии. Он поднялся, пересек длинную комнату, вытянулся во весь рост перед большим столом, нервничая, что случалось с ним крайне редко.
— Вы не выглядите очень умным.
Клодд испытал новое ощущение: падение собственной самооценки.
— И однако, видно, что вы умный.
Ртуть в градуснике самооценки Клодда рванула вверх, едва не достигнув опасного для психического здоровья уровня.
Клодд протянул руку.
— У нас все получится, Томми. Губернатор возьмет на себя литературу. Мы с тобой прорвемся. Ты мне нравишься.
И Питер Хоуп, войдя в комнату в этот самый момент, поймал искру света, вспыхнувшего в глазах Уильяма Клодда и Томми, которую также звали Джейн, когда они, держась за руки, стояли по разные стороны стола и смеялись, не зная, над чем и почему. И прожитые годы разом свалились с плеч старого Питера, и, вновь мальчишка, он тоже засмеялся, не зная, над чем и почему. Словно маленькими глотками пил из чаши юности.
— Все решено, губернатор! — воскликнул Клодд. — Томми и я обо всем договорились. Мы начинаем с Нового года.
— У тебя есть деньги?
— Рассчитываю, что будут. Просто не понимаю, как они смогут уплыть от меня.
— Достаточно?
— На первое время хватит. Вам пора приниматься за работу.
— У меня есть небольшие сбережения, — начал Питер. — Следовало бы скопить побольше, но как-то не получилось.
— Возможно, они нам понадобятся, — заметил Клодд, — возможно, и нет. Ваш вклад — интеллект.
— Я думаю, Томми, — Питер посмотрел на девушку, — бутылка выдержанной «мадеры»…
— Не сегодня, — прервал его Клодд. — В следующий раз. — Выпьем за успех, — настаивал Питер.
— Успех одного обычно означает неудачу другого бедолаги, — ответил Клодд. — С этим, конечно, ничего не поделаешь, но сегодня думать об этом не хочется. Должен возвращаться к моей соне. Спокойной ночи.
Клодд пожал руки и торопливо отбыл.
— Значит, «мадеры» не будет, — вздохнул Питер. — Странный человек! Добрый… никто не мог бы проявить больше доброты к этому бедному старику. И все-таки мы все такие странные, Томми. Странная мы смесь, что мужчины, что женщины. — Питер иной раз превращался в философа.
Седой старый соня скоро докашлялся до вечного сна.
— Я хочу, чтобы вы с женой пришли на похороны, Глэдман, — сказал мистер Клодд, заглянув в магазин писчебумажных товаров. — И захватите с собой Пинсера. Я ему напишу.
— Не понимаю, какая от нас будет польза, — пробурчал Глэдман.
— Вы трое — единственные родственники, — напомнил Клодд. — Правила приличия требуют вашего присутствия. Кроме того, будет зачитано завещание покойного. Возможно, вам захочется узнать, что в нем написано. Высохший старый торговец писчебумажными товарами широко раскрыл слезящиеся глаза.
— Его завещание? Да что он мог оставить? Ничего не было, кроме ежегодной выплаты.
— Приходите на похороны и все узнаете, — предложил ему мистер Клодд. — Там будет клерк из конторы Боннера, и он принесет завещание с собой. Все должно быть comme il faut
[5]
, как говорят французы.
— Я должен об этом знать, — начал мистер Глэдман.
