— Доброе утро, — проснулась сестра. — Я заспалась?
— Нет, конечно.
Она встала, одернув рубашку поверх коричневых ног.
— Ты уже все сделал.
— Нет. Я только начал печь лепешки.
— Как вкусно пахнет! Я пойду к роднику, умоюсь, вернусь и помогу.
— Не умывайся только в роднике.
— Я не белый человек, — ответила она и ушла за шалаш. — Где ты оставил мыло? — спросила она.
— Около родника. Загляни в ведерко из-под свиного жира. И принеси масло. Оно в роднике.
— Я сейчас вернусь.
Они взяли с собой полфунта сливочного масла. Она принесла его завернутым в промасленную бумагу в ведерке из-под свиного жира.
Они поели гречневых лепешек с маслом и сиропом «Лог кэбин», который наливали из жестяной банки «Лог кэбин».
[21]
Крышка на трубе откручивалась, и сироп лился из трубы. Они оба проголодались, и лепешки, с тающим на них маслом и политые сиропом, казались им невероятно вкусными. Они ели чернослив из жестяных чашек и пили отвар. Потом из тех же чашек выпили чаю.
— Вкус чернослива напоминает праздник, — прокомментировала малышка. — Подумай об этом. Как ты спал, Ники?
— Хорошо.
— Спасибо, что укрыл меня курткой. Чудная была ночь, правда?
— Да. Ты спала всю ночь?
— Я и сейчас сплю. Ники, мы сможем остаться здесь навсегда?
— Я так не думаю. Ты вырастешь и захочешь выйти замуж.
— Я все равно собираюсь выйти замуж за тебя. Я хочу быть твоей гражданской женой. Я читала об этом в газете.
— В которой ты читала и о Неписаном законе.
— Точно. Я собираюсь стать твоей гражданской женой согласно Неписаному закону. Я смогу, Ники?
— Нет.
— А я стану. Я тебя удивлю. Все, что для этого нужно, так это пожить какое-то время как муж и жена. Я заставлю их зачесть это время. Это же ведение общего хозяйства.
— Я тебе не позволю.
— Ты ничего не сможешь сделать. Это же Неписаный закон. Я много об этом думала. Я закажу визитки «Миссис Ник Адамс, Кросс-Виллидж, Мичиган, — гражданская жена». Буду открыто раздавать людям каждый год до совершеннолетия.
— Не думаю, что это сработает.
— У меня есть и другой план. Мы родим нескольких детей, пока я несовершеннолетняя. Потом тебе придется жениться на мне по Неписаному закону.
— Это не Неписаный закон.
— Может, я что-то и перепутала.
— В любом случае никто не знает еще, сработает ли он.
— Должен. Мистер То очень на него рассчитывает.
— Мистер То может и ошибаться.
— Почему, Ники, собственно мистер То и придумал Неписаный закон.
— Мне казалось, это его адвокат.
— Но в любом случае мистер То пустил его в ход.
— Я не люблю мистера То.
— Это правильно. Мне в нем тоже кое-что не нравится. Но при нем газета стала интереснее, правда?
— Он предлагает людям новые объекты для ненависти.
— Они ненавидят и мистера Стэнфорда Уайта.
— Я думаю, они завидуют им обоим.
— Я уверена, что это так, Ники. И они завидуют нам.
— Думаешь, кто-нибудь нам сейчас завидует?
— Сейчас, может, и нет. Наша мать думает, что мы — лица, скрывающиеся от правосудия, погрязшие в грехе и пороке. Это хорошо, что она не знает об украденном мной виски.
— Я попробовал его прошлым вечером. Отменный виски.
— Я рада. Это первая пинта виски, которую я украла. Как приятно слышать, что виски отменный! Я не думала, что хоть что-то связанное с этими людьми может быть хорошим.
— Мне еще придется крепко о них подумать. Так что давай о них не говорить, — предложил Ник.
— Ладно. И что мы сегодня будем делать?
— А чего бы ты хотела?
— Я бы хотела пойти в магазин мистера Джона и взять все, что нам нужно.
— Этого мы сделать не можем.
— Я знаю. И что ты для нас запланировал?
— Мы должны собрать ягоды, и я хочу подстрелить одну-двух куропаток. Форель мы поймаем всегда. Но мне не хотелось бы, чтобы тебе надоела форель.
— Тебе когда-нибудь надоедала форель?
— Но людям, говорят, она надоедает.
— Мне форель никогда не надоест, — заявила малышка. — Надоесть может щука, но не форель и не окунь. Я знаю, Ники, это так.
— Пучеглазая щука никогда не надоест, — возразил Ник. — Только плосконосая. Эта может надоесть быстро.
— Я не люблю костлявую рыбу, — кивнула его сестра. — Такая вызывает отвращение.
— Мы здесь приберемся, я спрячу патроны, а потом мы отправимся за ягодами и я попытаюсь подстрелить пару куропаток.
— Я понесу два ведерка из-под свиного жира и пару мешков.
— Малышка, ты помнишь о том, как надо справлять нужду?
— Разумеется.
— Это важно.
— Я знаю. Ты тоже помни.
— Обязательно.
Ник ушел в лес и зарыл блок длинных патронов двадцать второго калибра и несколько коробок коротких
[22]
под слоем иголок рядом с большой сосной. Заровнял лесную подстилку и, став на цыпочки, оставил на жесткой коре небольшую отметку. Потом вышел на опушку и вернулся к шалашу.
Утро выдалось прекрасное. Над ними синело бездонное небо, на котором еще не появилось ни одного облака. Ника радовала компания сестры, и он подумал: «Чем бы все ни закончилось, здесь мы отлично проведем время». Он уже знал по собственному опыту, что сегодня — это один-единственный день, тот самый, в котором ты и живешь. Продолжается сегодня до ночи, и завтра вновь становится сегодня. Пожалуй, этот факт он полагал главным из всего, чему успел научиться.
Сегодня начался очень хорошо, и, направляясь к лагерю с винтовкой в руках, Ник чувствовал себя счастливым, хотя никуда не делась проблема, напоминающая рыболовный крючок, зацепившийся за карман и при ходьбе время от времени корябающий ему ногу. Заплечный мешок они оставили в шалаше. Едва ли туда мог залезть медведь, потому что днем любой медведь скорее всего тоже лакомился бы ягодами у болота. Тем не менее Ник зарыл бутылку виски у родника. Малышка еще не вернулась, поэтому Ник сел на ствол свалившегося дерева, которое они рубили на дрова, и проверил винтовку. Они собирались охотиться на куропаток, и он высыпал из подствольного магазина длинные патроны, убрал в кожаный подсумок и заполнил магазин короткими. И шума при выстреле меньше, и мясо они не разрывают в клочья, если не удается попасть птице в голову.
