Он с трудом мог припомнить этот стишок. Он и имя свое помнил с трудом. Мелайн уже ничего не может ему рассказать.
Кто его выручит? Ему надо было уезжать из Нового Орлеана, он должен был уехать... но куда?
Он поедет в Бонтер и будет искать.
У него было две недели и самый страшный долг из всех, которые он когда-либо делал. Оринда дохода не давала, дом разрушался, и поместье это едва стоило земли, на которой было построено.
Разумеется, Оливия этого не знала, но он не замедлил бы расплатиться Ориндой, если ничего другого не останется. Но пока Клей мог продолжать искать. Если был один бриллиант, значит, есть и еще.
Плохо, что Мелайн начала дразнить его глупой песенкой. Что там, черт возьми, были за слова?
Господи! Он не мог позволить себе терять ни дня.
Клей медленно слез с постели и начал готовиться к отъезду в Бонтер.
Глава 19
Дождь не прекратился. Дейн так и не появилась. Флинт в гневе метался по дому.
– Она была на кухне, – в сотый раз сказала Оливия. – Она и Праксин. Они варили варенье. Флинт, ради Бога, я уже тебе сказала...
– Почему она побежала?
– Я не знаю. Откуда мне знать?
– Черт!
– А Праксин сказала, что котел с кипящим сиропом перевернулся чуть ли не на нее? А потом она просто исчезла? Как это возможно? Конечно, она наверху. А может, у Найрин?
– Очень маловероятно, – прорычал Флинт, вглядываясь в пелену дождя. Хорошо для урожая, но не для путника, что окажется застигнутым этим дождем...
Черт, она могла поскользнуться и упасть, и сейчас, быть может, лежала где-то, беспомощная, как Мелайн, во власти, возможно, той же силы...
Он не мог думать об этом.
Проклятие...
Флинту надо было давно все прояснить. Он слишком долго откладывал, он слишком грубо ее предал, и ей некуда было идти...
И все же она исчезла!
Дождь не переставал. Невозможно было определить, день на дворе или ночь. Но только небо внезапно почернело совсем и поиски приобрели лихорадочность отчаяния.
Что, если она была сейчас в чистом поле?
Из ее комнаты совершенно ничего не пропало, она не собиралась уезжать, не может такого быть, и все же, раз ее не было в доме, значит, она где-то там...
Одинокая и напуганная? Отчаянно нуждающаяся в помощи?
Все тело его свело судорогой от отчаяния беспомощности.
Проклятие, проклятие!...Дейн!
– Кто-то едет, – внезапно сообщила Оливия.
Он тоже слышал этот звук – поскрипывание рессор, перестук колес.
– В карете она приехать не может, – сказал Флинт, понимая, что искал ее тщетно.
– Может, она заблудилась. Может, кто-то ниже по реке спас ее, – предположила Оливия, сама понимая фантастичность своих предположений. Она-то не испытывала никаких мук по поводу того, что Дейн пропала. Но смотреть на страдания Флинта было невыносимо.
Шаги по лестнице.
Дверь распахнулась, и на пороге появился крупный силуэт.
– Ну? Кто-нибудь дома есть? Кто-нибудь собирается меня встречать? – беззаботно-бодрым голосом сказал Клей, скинув капюшон, с которого стекала вода, и вошел в комнату.
Питер проснулся. Он был один. Проснулся, оттого что дождь барабанил по крыше.
Где же носит Найрин?
Он слез с постели и пошел в коридор. Тело его было готово взять ее вновь.
Видит Бог, она была беспощадна. Просто чертовка!
А у него не было никаких угрызений совести по поводу того, что он брал все, что она давала.
Он даже был приятно возбужден – легкая щекотка самолюбия – из-за ее аморального отношения к его отцу и немного завидовал старому греховоднику из-за того, что тот еще был самцом хоть куда.
Он и сам чувствовал себя как баран во время гона.
Так где же, черт побери, ее носит?! Найрин нигде не было, и он злился на нее.
Черт, вот сука! Как ему теперь удовлетворить свою похоть? Неудивительно, что старик гонялся за ней как оглашенный. Питер неделю только тем и занимался, что трудился над ее податливым сочным телом. И в тот момент, когда ему особенно сильно ее захотелось, она исчезла.
Чего еще она ожидала?
Если шлюха предлагает себя и не просит никакой оплаты, то мужчина возьмет все. Он думал, она это знает. А может, у нее насчет него были свои соображения. Господи, этот кусок грязи – та, что раздвигала ноги перед стариком и приходила к нему, когда старое семя стекало у нее между ног? И она хочет, чтобы он на ней женился?
Дурацкая шутка!
Если бы Питеру была нужна жена, он искал бы среди дочерей самых богатых плантаторов. Он нашел бы себе маленькую дурочку, которая ловила бы каждый его взгляд и по первому слову неслась исполнять то, что он хочет. Которая вела бы его дом, в то время как он гонял бы шлюх по Новому Орлеану.
Каждый мужчина это знает. Он мог бы поклясться, что даже его собственный отец растил сына с подобными ожиданиями. Он помнит, как старик пропадал в городе по месяцу и больше, а мама стоически делала вид, что ничего не происходит, и не позволяла об отце слова плохого сказать.
Нет, он никогда не станет добровольным рабом маленькой сучки вроде Найрин, которая тешит себя надеждами завоевать его верность, притом что сама будет вольна соблазнять любого, кто попадется ей на глаза.
Глупая женщина! Ненасытная шлюха!
Питер решил, что ему все же следует ее разыскать. Он решил, что не станет ничего предпринимать и останется твердым до тех пор, пока, отыскав ее, не сольет свою похоть в ее тело.
Она была хороша по крайней мере в одном отношении, и пока он оставался в Монтелете, ничуть не был против того, чтобы она оставалась здесь ради его удобства.
Вначале он посмотрит в Бонтере – Оливия все равно предложит ему остаться, – и, если она окажется там, Питер решит, как обойтись с ней и ее предательским телом...
Это была очень маленькая деревянная хижина, на одного-двух человек. Попав сюда, любой чувствовал себя оторванным от мира, отрезанным от всех и вся. Казалось, что здесь уже очень давно никто не жил.
За дверью справа стояли кровать, комод и умывальник, слева – стол с керосиновой лампой и два стула; на стене висела полка с банками, тарелками, чашками и кувшином. В дальнем углу хижины располагался небольшой очаг с треножником и железным котелком. А на двери была прикреплена деревянная планка с пятью крючками для одежды.
Деревянный пол был идеально выскоблен, а кровать застелена вполне приличным стеганым одеялом.
