Похожим образом, напрягаясь через силу, юмор становится смехотворным. Главным образом так трагический юмор различается с комическим; честолюбие ужасает нас в «Макбете» — и заставляет смеяться над пьяными моряками в «Буре»; алчность приводит к чудовищным последствиям в «Роковом любопытстве» Лилло — и в «Скупом» Мольера; ревность создает Отелло — и подозрительного мужа. Никакая страсть и никакой юмор сами по себе не бывают только трагическими или комическими. Нерон был способен обратить тщеславие в предмет ужасного; а Домициан, по меньшей мере однажды, сделал жестокость смехотворной.
Поскольку эти трагические проявления никак не вяжутся с нашим представлением о юморе, я отважусь сделать незначительное добавление к мнениям двух упомянутых мною великих мастеров, и полагаю, что мое определение юмора изрядно совпадет с общим представлением. Под юмором, полагаю я, обычно разумеется сильнейшее влечение разума в некоем одном направлении, вследствие чего человек смехотворным образом выделяется среди прочих.
Если есть какая-то истина в том, что я сейчас высказал, то яснее ясного следует вывод об очевидной несовместности юмора и хорошего воспитания. Последнее есть искусство вести себя сообразно с некими общими и повсеместно утвержденными правилами, и если эти правила будут всюду исполняться, то целый мир, по крайней мере с внешней стороны, предстанет одним-единственным человеком (взгляните хотя бы на наших придворных).
Сейчас у меня нет возможности назвать, даже если бы я мог, все правила хорошего поведения; приведу лишь одно, стоящее их всех. Это правило из чистейшего золота, оно не что иное, как правило поступать с другими так, как вам хотелось бы, чтобы они поступали с вами
[88]
.
В отступлении от этого правила, как я надеюсь доказать в следующий раз, главным образом и состоит то, что мы зовем юмором. В то же время, я думаю, мне удастся показать, что именно этому отступлению мы обязаны той нашей характерностью, что упомянута в начале этой публикации, и еще назову причины, почему наша нация смогла столь заслуженно отличиться перед прочими.
О ЮМОРЕ, ГЛУПОСТИ И КАК ЭТО СВЯЗАНО С ВОСПИТАНИЕМ-2
«Ковент-Гарденский журнал», № 56, суббота, 25 июля 1752
Hoc fonte derivata.
Horace
[89]
В заключение предыдущего моего письма я заявил, что итог хорошего воспитания есть не что иное, как то исчерпывающее и благородное правило, к коему, по словам высочайшего авторитета, сводится вся религия и вся нравственность.
Тут, однако, моим читателям будет отрадно приметить, что, так как хорошее воспитание выражается в поведении, только им мы сейчас ограничимся. Посему, быть может, мы будем лучше поняты, ежели переменим слово и прочтем так: Ведите себя с другими так, как вам хотелось бы, чтобы они вели себя с вами.
Это всенепременно обяжет нас обходиться с человечеством крайне любезно и почтительно, ничего не желая более того, чтобы оно так же обходилось с нами. Это весьма успешно обуздает потворство тем буйным и беспорядочным страстям, которые, как мы тщились показать, суть истинные семена юмора, зароненные в сознание человека; росту которых хорошее воспитание надежно воспрепятствует или, по меньшей мере, так затмит и потеснит их, что они не посмеют показаться. Честолюбие, скупость, гордыня, тщеславие, гневливость, склонность к распутству и чревоугодию — все это уничтожится в хорошо воспитанном человеке; или, если Природа иной раз и выглянет наружу, она скроется через мгновение и уже не решится показаться на посмешище.
Юмор же происходит от вовсе противоположного поведения: мы бросаем поводья на шею нашей излюбленной страсти и отпускаем ее на волю. Остроумный аббат, я цитировал его прошлый раз, превосходно показывает это на образцах дурного воспитания, кои он приводит в виде первого явления Смехотворного. «Дурное воспитание (l’impolitesse), — говорит он, — есть не единый порок, но следствие многих пороков. Иной раз это вызывающее незнание приличий или глупая леность, не дозволяющие нам дать другим то, что им положено. Это строптивое злонравие, побуждающее нас перечить склонностям тех, с кем мы общаемся. Это последствие бессмысленного самолюбия, не дающего уступить ни единому человеку; плод спесивого и затейливого юмора, назначившего себя превыше всех правил приличия; или, наконец, оно порождается меланхолическим складом ума, который ублажает себя (qui trouve du ragout) грубым и заносчивым поведением».
Показав, как мне кажется, очень ясно, что хорошее воспитание есть и должно быть настоящим проклятием для Смехотворного, то бишь для всех юмористических проявлений, будет, наверное, не слишком трудной задачей обнаружить, почему эта характерная черта была исключительным образом причтена этой нации.
Для этого я приведу всего две причины, ибо они видятся мне всецело достаточными и сообразными моему намерению.
Первая причина есть столь распространенная в этом королевстве манера не давать никакого образования юношеству обоих полов; я говорю лишь «распространенная», ибо она не без изъятий.
