Теперь Оливия вспомнила, почему так ненавидела Лондон. Он был холодным, туманным и негостеприимным. Здесь все находилось под контролем, все были замкнуты, никто не чувствовал себя свободным. Она ненавидела Лондон. Мортон обладал стремительностью урагана, он сорвал ее с места, и теперь ее охватили воспоминания, от которых она предпочла бы избавиться. В который уже раз она подчинялась его воле и теперь размышляла, было ли когда-нибудь иначе, могла ли она когда-нибудь поступать по-своему.
– Давай, давай, старушка, – говорил он ей за обедом в отеле. – Мы имеем возможность путешествовать на самом быстроходном и комфортабельном корабле. У нас самый лучший стол, и мы можем сколько угодно предаваться наслаждениям.
– Все это относится только к тебе, – возразила Оливия.
– Дорогая, ты просто не видишь перспектив. Оглянись вокруг, посмотри на этот ресторан. На этих юных дам в умопомрачительных нарядах, скрывающих под одеждой свои прелести, посмотри на их ужимки. Неужели ты не видишь, как их стесняют все эти условности и ограничения? Это твои голубицы, дорогая. Эти красотки готовы закричать от желания проявить свою сексуальность, которую скрывают под безупречными манерами. У меня в жизни было много таких. Они только и ждут приглашения.
– Гм-м, – фыркнула Оливия. – Я полагаюсь на тебя…
– Сколько спален в Элинге?
– О, я уже забыла. Может, десять? А то и все пятнадцать…
Это была их первая ночь на суше после длительного, тяжелого путешествия морем. Они сидели в ресторане, но Оливии совсем не хотелось есть, она мечтала принять ванну и отдохнуть. Однако Мортон то и дело возбуждал ее любопытство, и постепенно она вошла во вкус, наблюдая за происходящим. Здесь было много парочек.
Они пили, ели, касались друг друга, флиртовали, заглядывали друг другу в глаза. Он поглаживал ее грудь, она сжимала его колено. Он решился поцеловать ее. И тотчас же ее рука исчезла под скатертью.
Все эти соблазны и ухищрения уводили их все дальше и дальше. В конце концов они устанут от платонической любви, уединятся в каком-нибудь кафе и исполнят свой любовный танец на куске черствого пирога. В моем доме все будет по-другому, размышляла Оливия. Глаза Мортона блестели, когда он наблюдал, как меняется выражение ее лица. Оливия на лету схватывала все идеи, касавшиеся сексуальной жизни. Ей было достаточно намека. Она ненавидела женщин и обожала этих гарцующих самцов, таивших в себе огромные возможности.
– Эти богатые бездельники ищут развлечений, – добавил он, чтобы подстегнуть ее фантазию. – И острых ощущений. Однако рисковать не хотят. Как ты думаешь, сколько они готовы выложить за все это?
– Теперь я поняла, что ты имеешь в виду. Деньги сами потекут к нам в карманы. Милый Мортон, ты, как всегда, прав. И это будет нашим следующим шагом.
Он хотел воплотить свои идеи в жизнь сию же минуту. Но с Оливией не следовало бросаться в новое предприятие очертя голову. Пусть поверит, что бразды правления в ее руках.
– Хорошо, дорогая, решение за тобой, – сказал он, с трудом сдерживая нетерпение.
Она вздохнула. Он прав. Надо еще многое уладить. Генри. Элинг. Она не могла явиться туда прямо сейчас.
– Наша цель близка, дорогой. Мы легко доберемся до Элинга. Отправимся туда завтра же утром. Представляю, какой это будет сюрприз для Генри!
«Малабар» отчалил в полдень и взял курс на север. В четыре часа команда разнесла чай с бисквитами. После этого пассажиры были предоставлены сами себе до завтра, когда корабль сделает первую остановку недалеко от здешнего побережья, где можно закупить все необходимое у местных торговцев.
Чарлз не подготовился к путешествию должным образом. Все, что было связано с Джорджианой и этим нелепым приключением, выбило его из колеи. С того самого момента, как она появилась в Вэлли в его бунгало совершенно голая. И сейчас, в каюте, она ждала его, тоже обнаженная. Нанесенный хной узор слегка выцвел, и это тотчас возбудило его.
На что она и рассчитывала.
– Итак, пора. – Она была деловита, как бандерша. Казалось, стоит ему протянуть руку, и она тотчас оседлает его. Да. Он не мог отрицать очевидного. Он не станет с ней спать… Впрочем, не надо загадывать. – Ложись. Об остальном позабочусь я. – Эти слова она наверняка произносила десятки раз. Хотел ли он этого? Хотел. Потому что был мужчиной. А она умела обращаться с мужчинами.
И потом, это была всего лишь плата за проезд. Ни больше ни меньше.
И он принял ее условия. Он заслужил эту плату. Он знал, что это не повлечет за собой никаких осложнений. Эмоции тут ни при чем. Чисто физическое наслаждение, которое может доставить такая опытная шлюха, как она. Он медленно разделся, глядя на нее, и растянулся на постели, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. Она села на него верхом, так, что его член оказался между ее бедрами, а кончик касался восхитительной впадинки между ее грудями. Он вспомнил, что она делала прежде. Она обхватила его член обеими руками, и тело его рванулось к ней, будто сквозь него пропустили электрический ток. В известном смысле так оно и было. В ее руках таился электрический заряд. Они были сильными, ловкими и нежными.
Он дважды пришел к финишу. У нее были поистине волшебные руки. Они могли творить чудеса.
Вряд ли можно было найти подобную ей…
– Понравилось, кади?
– Для начала очень недурно.
Знала бы она, как отчаянно он желает ее!
– По-моему, тоже. – Она продолжала его ласкать. – Только не прикасайся к моей груди.
– Что?
– Когда я ласкаю тебя, ты все время пытаешься коснуться моей груди. Но если ты это сумеешь, то дальнейшего все равно не последует. Поэтому, кади, и не пытайся. Не прикасайся к моей груди, к моим соскам. Я хочу к концу нашего путешествия полностью расплатиться с тобой.
– В любом случае я выполню свою часть сделки, – проворчал Чарлз.
– Но ведь так лучше и приятнее. Ты не находишь?
Он не знал, что сказать. Возможно, он стал рабом ее рук. Или ее грудей. Но он обязан выполнить условия сделки, что бы она о нем ни думала. Она ничего не знает о реальной жизни и окружающем ее мире, и он должен ее защитить и удержать от ошибок.
Должен? Но он не несет за нее никакой ответственности.
Она добралась до самых интимных частей его тела и стала ласкать их языком, приговаривая:
– Вот так, кади, вот так…
Он извивался всем телом. Ее язык работал без устали, доводя его до безумия, и он был уже в полном изнеможении.
Наконец он опрокинулся навзничь и оттолкнул ее.
– Я могу еще, – прошептала она.
– Не надо, – проговорил он едва слышно. Ему казалось, что силы покинули его тело и он стал сухим, как пески пустыни.
