– Что еще?
Десмонд пожал плечами. Они были заметно шире, чем у Охотника.
– Мало данных. Экспедиция Архивов, нашедшая их, почти целиком погибла. Трое убиты, четвертый прилетел обратно, но лишился разума. Видимо, туземцы очень агрессивны и не любят чужаков.
– Ну, уже кое-что… Они исследуют космос?
– Нет. Предположительно, у них архаическая цивилизация. Паровой двигатель еще не изобретен, но архитектура впечатляет… Правда, записей немного, и снимки сделаны с орбиты.
– Ваша группа будет их изучать? Их биологию, обычаи, искусство и остальное, что интересно Архивам?
– Разумеется, но не это главная задача. Они вымирают, сьон Охотник, полностью вымирают, вся планета… во всяком случае, таковы выводы первой экспедиции. Вот проблема!
– Вымирают? Почему? Какая-то болезнь?
– Неизвестно. В материалах первой экспедиции отмечен странный факт: кажется, наши ученые попытались установить причину, и за это их убили. – После паузы ксенобиолог все с той же улыбкой добавил: – Мы будем осторожнее. Мы должны разобраться с этой ситуацией и, по возможности, оказать помощь. Такова главная цель.
– Хмм… – пробормотал Калеб, – хмм, убили… и правда, странно… – Потом спросил: – Эти ваши парни… погибшие… как они действовали?
– В рамках стандартных правил: трое спустились на планету, четвертый остался на корабле. Когда произошло несчастье, он полетел к наземной базе, чтобы забрать тела и поместить в реаниматор. Но их растерзали… ужасное зрелище… его психика не выдержала.
– Откуда известны эти подробности?
– У них был такой же корабль, как у нас, – я имею в виду с интеллектронным модулем. Корабль вел записи. Благодаря этому кое-что удалось выяснить. Ты можешь просмотреть эти материалы. Они в памяти бортового компьютера.
Минуту Калеб размышлял, потом слез с табурета.
– Последний вопрос: зачем на борту священник? Я уважаю чужую веру, Десмонд. Был бы с нами простой монах, приставили его к чему-нибудь полезному… мусор выносить, белье стирать, яичницу жарить… Но это адепт-экзорцист! Опасная тварь!
Улыбка Десмонда стала еще шире.
– Не могу ответить, сьон Охотник. Я не обладаю нужной информацией.
– Ладно, забудь, – промолвил Калеб, направляясь к двери. Но, стоя на пороге, бросил взгляд на ксенобиолога и поинтересовался: – Чему ты улыбаешься? Как-то незаметно, чтобы радость жизни тебя переполняла… Так чего зубы скалить?
– Я редко вижу новых людей. Моя жизнь протекает в дальних экспедициях или в лаборатории, в контактах с немногими коллегами, – раздалось в ответ. – Я не очень общителен, но знаю, что улыбка – знак дружелюбия и добрых намерений. Поэтому я улыбаюсь – тебе, сьон Охотник, капитану и даже мрачному священнику.
Калеб покачал головой.
– Знак дружелюбия… вот как… Ну, будем считать, мы все тебе поверили – и я, и капитан, и монах с кислой рожей. Можешь улыбаться пореже, приятель. И не надо делать это с такой натугой – прямая кишка выпадет или селезенка порвется.
– У меня нет прямой кишки и селезенки, – произнес Десмонд.
Размышляя над этим ответом, Калеб вернулся на жилую палубу, подошел к своей каюте и внезапно замер. Что-то изменилось. Коридор, озаренный неярким светом, был по-прежнему пуст, но какие-то новые звуки витали в воздухе – не шорох ветвей, не рокот вентиляторов, а тихий плеск воды. Секунду он прислушивался, склонив голову к плечу, потом зашагал к оранжерее. Он ступал беззвучно и осторожно, словно боялся потревожить тень, трепетавшую у его ног.
Жасминовые кусты, скамья, пальмы, кедр и карликовый дуб… Сделав последний шаг, он опустился на колени у края бассейна – там, где лежал синий комбинезон Дайаны Кхан.
Света хватало, вода была прозрачнее хрусталя, и Калеб видел ее обнаженные груди, упругий живот, бедра и треугольник волос меж ними. Кожа сияет, как розовый жемчуг, головка откинута, глаза закрыты, ресницы, точно два крохотных веера… Веера вдруг взметнулись – она почувствовала его взгляд.
– Что? Что тебе нужно, Охотник?
Никакого смущения. Это Калеба не удивило – нагота на Авалоне не считалась постыдной, как на всех жарких и умеренно теплых мирах с обширными океанами. Земля в этом смысле тоже не была исключением.
– Где твой муж? – спросил он, пытаясь что-нибудь припомнить об авалонских брачных обычаях. Кажется, они практиковали шесть или семь видов брака, допускавших связь на стороне и даже промискуитет. Что угодно, кроме насилия.
– Муж? – Она прикрыла розовые соски ладонями. – Он спит под гипноизлучателем. Есть еще вопросы?
– Есть. Долго он будет спать?
Глаза Дайаны сверкнули.
– Пока звезды не рухнут в черную дыру! И что с этого? Не везде Охотнику дичь!
Калеб, не отвечая, разглядывал ее. Сейчас, когда рядом не было супруга, доктор Дайана Кхан не казалась такой уж печальной и мрачной. Наоборот – щечки разрумянились, глазки горят, и вроде бы светится в них насмешка. Необычные глаза, подумал Калеб, огромные, с янтарной радужкой, будто неземные… А вот насмехается девица зря! И зря надувает с презрением губки… Будь ты хоть трижды доктором, а уложить в постель, так всю биохимию позабудешь…
Он пожирал ее взглядом. Не выдержав, Дайана вздрогнула и отвернулась.
– Не смотри на меня так! Я тебя не боюсь!
– А надо бы бояться, – пробормотал Калеб и потянулся к застежке комбинезона.
Вода в бассейне была теплой, струйки наэлектризованных пузырьков били из отверстий в стенах, приятно покалывая кожу. Он сделал шаг, второй, его ладони легли на плечи девушки, грудь коснулась ее груди. Аромат ее тела и дыхания окутал Калеба, прядь волос скользнула по щеке.
Она попыталась оттолкнуть его, потом начала вырываться – молча, неистово, с гримасой ярости, исказившей лицо. Силы и ловкости у нее хватало, но биохимиков явно не обучали приемам борьбы. Правда, царапалась она, как разъяренная горная кошка с Сервантеса.
– Меньше энтузиазма, – промолвил Калеб. – И поверь мне, это интереснее биохимии.
– Я антрополог!
Она собралась двинуть его коленом в пах, но угодила в крепкое мускулистое бедро. Калеб усмехнулся.
– Это уже лишнее, сьона. Раз ты антрополог, соображай, куда бьешь. Придется дать тебе пару уроков самозащиты. Пожалуй, прямо сейчас и начнем.
– Обойдусь! – прошипела она.
– Урок первый: не позволяй к себе приближаться. Беги! Ты длинноногая, должна быстро бегать.
Отпустив ее, Калеб вылез из бассейна. Вентиляторы с негромким рокотом гнали поток воздуха, сушили кожу. Он поднял свой комбинезон.
– Твой муж и Десмонт рассказали мне о Борге. Опасная планета! Так что повторяю: беги! И кричи, кричи громко, чтобы я услышал. Я тоже умею быстро бегать.
