– Может, еще фазана на вертеле изобразить? – проворчал Весли, но послушно отправился к воротам, бросив на ходу: – Надеюсь, в этот раз ты не промажешь. Он лег на размокшую землю, подтянул колени к животу и замер, представившись полумертвым и совсем беспомощным. Дождь барабанил по его голове и нагому плечу, темный проем ворот с руинами башен казался драконьей пастью, готовой поглотить Охотника. Калеб опустился на колени за платформой, щелкнул кольцами настройки на стволе излучателя. Минимум мощности, и поражающий конус не больше доли миллиметра; теперь луч разрежет плоть и кости, но не камень.
Не спуская глаз с ворот, он ждал, вслушиваясь в шорох дождя и тихие звуки, что доносились из города. Мышцы Калеба были расслаблены, он не шевелился и издалека мог сойти в своей серой броне за каменного идола, упавшего со стены или приворотной башни. Ожидание не тяготило его; много, много раз он так же ждал в засаде, ждал, когда появится очередная цель, вылезет из непроходимой чащи, ринется с небес, выплывет из вод морских либо возникнет из земных недр, из норы или пещеры. Умение ждать было не менее важным в его ремесле, чем зоркий глаз и острый слух. Нетерпеливые среди Охотников встречались редко и погибали быстро.
Белесый призрак мелькнул за воротами и сразу исчез. Глухо стукнул камень о камень, что-то зашуршало, и монстр на миг появился среди развалин башни. Калеб был недвижим. Весли Кинг, старательно изображая обессилевшего, приподнялся на локте, застонал и с воплем рухнул на мокрую землю. Актер он никакой, но стонет очень натурально, подумалось Калебу.
Дождь прекратился, но пелена туч все еще затягивала небо. В тусклом свете умирающего дня город выглядел особенно мрачным; чудилось, что древние демоны, некогда обитавшие в нем, ожили на какое-то время и смотрят на Охотников тысячей жадных глаз. Смотрят и ждут, когда среди руин разыграется новая драма и на камни падет кровь героя или сраженного им чудовища.
Калеб не уловил тот миг, когда стремительная тень скользнула к Весли Кингу. Только что пространство перед воротами было пустым, на стене и башнях – ни движения, но не прошло и доли секунды, как яростный вопль Весли разорвал тишину. Тощая голая тварь оседлала его, прижав одной рукой Охотника к земле, а другой дергая оплечье кирасы, защищавшее шею. Должно быть, монстру не терпелось добраться до сонной артерии, и он никак не мог сообразить, отчего добыча такая жесткая, почему, вместо треска костей и предсмертного вскрика, она все еще вопит и шевелится.
– Вот ты и попался, приятель, – едва слышно шепнул Калеб, поднимая лучемет. Тонкая фиолетовая игла прошила висок одержимого, он вздрогнул и повалился прямо на Весли. Тот с проклятием отшвырнул легкое тело к стене – с такой силой, что череп треснул, ударившись о камень. Затем Весли поднялся, сжимая в левой руке кинжал.
– Ну, теперь-то я разделаю ублюдка!
– Назад, – велел Калеб. – Ты без шлема и щитка, так что к нему не приближайся. Назад, я сказал! Шагай к платформе, живо!
Весли Кинг с ворчанием отступил. Его нагрудный панцирь казался изжеванным, весь во вмятинах, словно по кирасе с неимоверной силой прошлись тяжелым молотком. Броня из модифицированного пластика была легкой и гибкой, но прочностью не уступала стали; помять или пробить ее могли разве что клыки тираннозавра. Покосившись на эти страшные следы, Калеб хмыкнул, освободил из магнитных захватов клинок и зашагал к трупу одержимого.
По наросту за его плечами прокатывались волны, горб трепетал и подрагивал – гидра спешила выбраться наружу и подыскать нового носителя. Охотник точным ударом рассек кожу на спине мертвеца, словно вскрыл застаревшую гнойную язву. Темный бесформенный сгусток, сросшийся с плотью человека, зашевелился энергичнее, приподнялся и внезапно выстрелил вверх и в стороны десятки нитей с острыми ороговевшими концами. Они ударили по броне и лицевому щитку Охотника, бессильно опали, втянулись стремительно в тело гидры и ударили снова.
– Во имя Жизни и Света, – произнес Калеб древнюю формулу, девиз Монастырей. Острие его клинка крест-накрест перечеркнуло темный сгусток, затем он наклонился, поддел тварь рукой с растопыренными пальцами и вырвал из мертвой плоти Гауба.
Издыхая, гидра корчилась у его ног. Калеб оттащил труп к платформе, потом вернулся и сжег останки гидры из огнемета. Запах был неприятный, мерзкая вонь, по правде говоря, но он не морщился, ибо запах был привычен и знаком – охота часто заканчивалась огненной стерилизацией. Для Потомственного Охотника то был запах победы.
Защелкнув на бедре клинок, Калеб направился к платформе, висевшей у самой воды. Весли Кинг уже взвалил на нее тело погибшего и сидел с края, поигрывая ножом.
– Отрежем ему голову?
– Зачем?
– На всякий случай. Его мозг пронизан нитями.
Калеб покачал головой.
– Гидра мертва, и нити просто сгниют. – Он всмотрелся в лицо Гауба, умиротворенное и спокойное, потом добавил: – Не будем его уродовать, Весли. Он снова человек, хоть и мертвый.
Платформа перевезла их через реку, к холму и толпе, все еще грудившейся на окраине поселка. Инес вскрикнула, увидев тело мужа, и закрыла лицо руками, брат Павел принялся читать молитву. Остальные тихо шептались, вытирали мокрые лица, вздыхали с облегчением, делали знаки, отвращающие несчастье. Ветер угнал тучи за реку, и на небе, что становилось темнее с каждой минутой, начали загораться звезды. Их мерцающие огни складывались огромной аркой, что была частью внешней спирали этой галактики. Далекой, очень далекой от родного мира Калеба.
Он повернулся к Инес ар ‘ Гауб и сказал:
– Не плачь, сьона, не плачь. Ты теперь вдова, и в этом есть свои преимущества. Я могу переночевать сегодня в твоем доме?
– Оставь эту женщину! Ее горе требует одиночества, слез и молитв! – вмешался брат Павел, испепеляя Калеба суровым взглядом. – В Монастыре вам будет гораздо удобнее. Я вижу, твой напарник ранен… У нас есть опытные врачи, робот-диагност и ванна с раствором для реанимации.
– Моему товарищу подойдет, а мне врачи и ванны не нужны, – сказал Калеб. – Прощай, монах.
Он ничего не имел против денег Монастырей, но сами их служители внушали ему презрительную неприязнь. Все эти братья, исповедники, адепты, иерархи… бесполые, как трутни, и столь же бесполезные… Им не объяснишь, что женщина нуждается не в молитвах, а в утешении, которое способен дать лишь мужчина. Не обязательно в постели – можно присесть к столу, поговорить, заночевать в ее жилище… Хотя постель тоже не исключается.
– Погоди, сьон Охотник! – Брат Павел вцепился в оплечье его брони. – Поднимись в башню, умойся и поешь! Грех отказываться от нашего гостеприимства и нашего хлеба!
– Такие грехи меня не волнуют. – Резким движением Калеб сбросил ладонь монаха. – Ты хотел увидеть труп одержимого – вот он!
А остальное… Я умоюсь водой из колодца, выпью кружку вина и съем хлеб в доме этой женщины.
Взяв Инес за руку, он зашагал к поселку.
Глава 2
Авалон
– Это опасная экспедиция, опасная и очень далекая, – произнес Сеймур Тья, Хранитель Авалонских Архивов. – Очевидно, их мир находится за Дикими Галактиками и Краем Распада, что доказывает… – Он смолк.
