Он направил авиетку к середине дамбы, сдвинул фонарь и, заглянув вниз, не сдержал возглас удивления. Затем потянулся к лучемету и пробормотал:
– Клянусь Великими Галактиками! Здесь придется поработать!
* * *
Берег под дамбой был живым – сотни тварей копошились у воды, разевали клыкастые пасти, лезли друг на друга, молотили хвостами по камням. Торчали шипы, гремели, сталкиваясь, панцири, от скрежета когтей гудело в ушах, воздух казался пропитанным миазмами, вонью тухлой рыбы и гнилья. Дайана ужаснулась. Ее родной мир не знал таких созданий ни в прошлом, ни в нынешние времена – возможно, еще авалл ‘ тагрим истребили всех опасных хищников или эволюция вовсе не породила их, сделав большой подарок людям. В технологическую эру на Авалон завозили животных с других планет, но исключительно красивых и безвредных – лошадей и дельфинов с Земли, благородных оленей с Фиала, радужных мотыльков с Габбры и чудесных, расцвеченных всеми красками птиц с Зеленой Двери. Ничего чудовищного, никаких хищных видов или уродливых форм…
Здесь уродливое и ужасное было перед ее глазами, но, когда авиетка приземлилась, страх Дайаны исчез. Она видела, как спокоен Охотник – его зрачки мерцали словно лед под солнцем, и лишь когда взгляд Калеба обращался к ней, холод сменяли тепло и участие. В какой-то миг она поняла, что ее защитник и возлюбленный стал партнером и товарищем; теперь он мог рассчитывать на нее, как на любого члена Братства. Больше, еще больше, чем на кого-то из Охотников! Ведь связь, соединявшая их, зиждилась не только на партнерстве, но и на самых сильных чувствах, какие один человек питает к другому.
Авиетка опустилась в середине дамбы, за плотной шеренгой копьеносцев. Кажется, их аппарат не вызвал удивления – может быть, потому, что стоявшие здесь готовились к бою и смерти и не желали отвлекаться на мелочи вроде летающей машины. Охотник вылез, ощупал сумки у пояса, вытащил несколько ребристых шариков-гранат. Дайана, сжимая излучатель, последовала за ним. Впереди, у края каменного возвышения, покачивался лес длинных копий, и над ними торчали страшные изваяния шатшаров. Мнилось, что они сейчас оживут и, возглавив атаку морских чудовищ, набросятся на людей.
К ним подбежали воины. Один – видимо, старший – поднес ко рту раскрытую ладонь, пробормотал:
– Ты с нами, вождь… Свет в моих глазах стал ярким…
– Я тебя знаю, – отозвался Калеб. – Ты Марким, владеющий мечом. Но сегодня в твоих руках копье.
– Меч – плохое оружие против шатшаров. Чтобы сдержать их, нужны длинные копья, а чтобы рубить их шеи, нужны топоры. У тебя, вождь, и женщины, что пришла с тобой, нет такого оружия. Велишь принести?
– У нас есть это. – Охотник приподнял лучемет. – Очень длинное и быстрое копье… копье-молния… Но не уверен, что мы сможем перебить всех шатшаров. Их слишком много. Почему они здесь собрались?
Один из воинов тряхнув смоляной гривой.
– Такие дни, вождь. Звери и птицы собираются стаями и, будто обезумев, нападают на все живое, а потом и нас, людей, оставит разум… Шатшары голодны, они ищут добычу и хотят ее взять. В прежние времена мы видели их редко, ибо не суша их гнездо, а море. Но сейчас Пора Заката…
– Вархаб знает… – зашептали воины. – Вархаб рыбак… лучший из рыболовов… Вархаб встречал в соленых водах день и ночь и видел многое… Вархаб знает…
«Сколько он прожил?.. – подумала Дайана. – Сто, двести, триста лет?.. За это время можно и правда увидеть многое. Или не увидеть, если вокруг ничего не меняется…» Земля и море прежние, и город остался таким же, как тысячелетия назад: дома из камня, фонари с горящим жиром, печи, где плавят железо и обжигают горшки. Медленный прогресс – расплата за долгую жизнь…
Она поймала взгляд рыбака. Под завесой спокойствия в его глазах стыла обреченность.
– Что еще ты знаешь о шатшарах, Вархаб? Я смотрела на них с высоты… Их много, но они не нападают. Не могут забраться на стену?
– Могут, женщина вождя. Хотят, чтобы их согрело солнце. Когда тепло, они быстрее. Так быть-есть.
– Я бы не ждал, когда это случится. – Охотник подбросил на ладони гранату. – Любое преимущество к нашей пользе. Они любят тепло?.. Ну, так я сейчас…
Дайана увидела, как лицо воина – того, которого Калеб назвал Маркимом, – внезапно изменилось. Он глядел с почтением на Охотника, растягивал в улыбке губы, а в следующий миг его черты окаменели в маске ужаса и гнева. Еще доля секунды, и его лицо вновь ожило. Страх исчез, только ярость сверкала в его глазах.
– Готовьтесь! – выкрикнул Марким. – Началось!
Десятки голов на длинных шеях взметнулись над дамбой, раскрылись десятки пастей, лязгнули клыки, с моря пахнуло нестерпимым смрадом. Треск ломающихся копий смешался с людскими воплями; где-то копья и топоры сдержали чудовищ, где-то воины рубили секирами лапы и сталкивали шатшаров вниз, но прямо перед Дайаной огромная тварь перекусила человека пополам. Под краем ее панциря торчали древки копий, но тварь ползла и ползла по дамбе, расшвыривала воинов, давила когтистыми лапами, оставляя за собой широкую кровавую полосу. Следом неудержимой волной хлынули десятки чудищ, смяли копьеносцев и ринулись к отряду Маркима. Их было столько, что Дайана не могла пересчитать.
– Стреляй, – спокойно сказал Охотник. – Стреляй и держись позади меня. Ты без доспеха.
Он опустил лицевой щиток. В следующее мгновение тонкий синеватый луч снес голову шатшара, разрезал его панцирь и метнулся к другому чудовищу. Смертоносная игла плясала так быстро, что взгляд не успевал следить за нею. Казалось, что излучатель – продолжение рук Охотника; он бил стремительно и точно, не задев ни единого человека, даже умерших, разорванных клыками тварей.
Дайана тоже начала стрелять. Она боялась попасть в людей, корчившихся в лужах крови, но три или четыре раза рассекла шеи, задранные вверх. Лишенные голов шатшары уже не ползли по дамбе, но продолжали дергаться в агонии; под их огромными лапами хрустели кости и трещали черепа. Воины Маркима, сообразив, что ее оружие много страшнее их копий и секир, окружили Дайану, прикрывая ее живым щитом; Калеб был где-то впереди, и теперь она видела только его шлем и плечи в тускло поблескивающей броне. Усеянный шипами хвост взлетел над его головой, он увернулся, ударил гигантскую черепаху лучом и прыгнул на ее разбитый панцирь. Пробираясь среди мертвых и еще полуживых чудовищ, среди раненых и погибших воинов, среди обломков оружия, смятых доспехов и дымящихся внутренностей, он шагал к краю дамбы, туда, где стена спускалась к морю. Зачем?.. Дайана не могла понять. Но через минуту или две она разглядела, как Охотник взбирается на изваяние шатшара. Он встал на спину каменной твари, сунул разрядник в магнитный захват и принялся швырять гранаты. Это были не фризеры, как думала Дайана, а оружие с экзотермическим действием, очень сильным: грохот взрывов перекрыл звуки сражения, над морским берегом встала завеса огня, в воздух полетели осколки панцирей, оторванные головы, хвосты и лапы.
Люди Маркима и подоспевшие на помощь воины двинулись вперед, добивая шатшаров топорами. Она шла за ними, держа излучатель на сгибе руки и оглядывая дамбу. Ее подташнивало – к смраду, которым несло от мертвых чудовищ, добавился запах крови. Всюду валялись растерзанные трупы, безголовые, лишенные конечностей, с переломанными ребрами; в зияющих ранах – кишки, легкие, сердца или кровавая слизь, оставшаяся от внутренностей под тяжестью когтистых лап. На Авалоне, во время медицинской практики, Дайане случалось вскрывать мертвецов, но это зрелище не походило на работу с киберхирургом и лазерными скальпелями. Совсем не походило! Уже потому, что эти мертвецы недавно были живыми людьми.
