Вастар вскинул руки и что-то выкрикнул – громко, но так быстро, что Калеб не разобрал ни слова. Борги, однако, услышали, и вокруг тут же начала собираться толпа. Мужчины и женщины стояли плечо к плечу, не приближаясь к говорящему с предками; лица их были испуганы и мрачны, словно перед ними шатшар терзал живого человека. «Суд вождя…» – прошелестело в толпе. И снова: «Суд… суд вождя…»
– Насилие! – произнес Вастар. На этот раз он говорил ясно и не спеша, словно бы задумчиво. – Быть-есть злое чародейство, насилие над волей и душой этой женщины! Можешь ли оправдаться, человек с небес?
– Она согласилась пойти со мной, – пробормотал брат Хакко. – Сама! Я ее не принуждал!
Глаза монаха перебегали с вождя на Охотника и снова на вождя. Кажется, он узнал говорящего с предками и уставился в его лицо немигающим взглядом. Щеки брата Хакко побледнели еще больше, жилы на шее выступили рельефнее.
– Со мной ты не справишься, – тихо, но с грозной усмешкой сказал Вастар. – Говоришь, она согласилась пойти сама? Я проверю.
Он положил ладонь на голову женщины. Амайя вздрогнула и будто очнулась от кошмарного сна. Ее глаза гневно вспыхнули, рука скользнула к поясу, пальцы сошлись на рукояти ножа.
– Оставь оружие, Амайя из дома рыбака Шихана! – Голос Вастара раскатился над толпой. – Куда ты идешь с этим человеком? Идешь сама или по принуждению?
Рыбачка скрипнула зубами.
– Он… он заставил, тощий урод!.. Не знаю, как…
– Я знаю. – Взгляды Вастара и священника скрестились. – Что еще скажешь, человек с небес? Говори!
– Пусть заставил, – нехотя промолвил брат Хакко, покосившись на Охотника. – Но там, куда я вел эту женщину, ничего дурного ей не сделали бы. Крохотная частица кожи, волосок, капелька пота… все, что нужно… гмм… нужно, чтобы выяснить ее связь с предками.
Вастар поморщился.
– Ты мог сказать ей об этом, мог уговорить, мог расстаться с ней, если бы она не согласилась… Не за капельку пота и волосок я спрошу с тебя, а за насилие над ее душой!
– Спросишь? – вдруг с яростью прохрипел монах. – Спросишь? Ты, нелюдь и отродье демона! – Он резко повернулся и оглядел боргов. – Все вы не от благого семени, вы нечистые твари, и потому умрете! Что за насилие я совершил?.. Это вы насильники! Ходите в другие города, пускаете без меры кровь, режете и бьете! Я знаю, я видел! Ничто не укроется от сынов неба и великого Творца! Он нашлет на вас безумие и положит конец бесчинствам! Положит, даже если вы разорвете меня в клочки!
В толпе раздался глухой ропот, Амайя снова схватилась за нож. Кажется, один Вастар был спокоен. Он смотрел на монаха и брезгливо кривил губы.
– Наши беды для тебя не оправдание. Мы погибаем… так быть-есть… погибаем, но остаемся людьми, пока возможно… людьми, не шатшарами… – Вождь шагнул к брату Хакко, вытянул длинную руку и коснулся его лба. – Я вижу черный след, что тянется за тобой, чужеземец. Ты достоин смерти, но сейчас тебя не убьют. Зачем? Скоро ты и так умрешь, но не здесь, не здесь… И больше никому не причинишь вреда… Я проклинаю тебя и лишаю злой силы. Уходи!
Монах лишь пожал плечами. Толпа раздалась перед ним, и он быстрыми шагами направился к северной дороге. Калеб видел, как брат Хакко, миновав пять или шесть каменных изваяний, замер на минуту, вытащил из-за ворота алый молитвенный кристалл и поднял его высоко на серебристой цепочке. Губы монаха шевельнулись – должно быть, он ответил проклятием на проклятие.
Борги начали расходиться, и вместе с ними исчезла Амайя из дома рыбака Шихана. Внезапно в дальнем конце улицы послышались крики, чей-то вопль взмыл к небесам, и дежурившие у башни воины бросились туда с копьями наперевес. Приглядевшись, Калеб различил мечущихся людей, блеск оружия, круговорот синих, лазоревых, голубых одежд, ставни и двери, что закрывались с резким стуком.
– Безумец… – пробормотал он. – Еще один безумец…
– Их становится все больше, – отозвался вождь и впервые за время этой встречи посмотрел Охотнику в глаза. Взгляд был долгим, но Калеб не мог догадаться, что увиделось Вастару, – Яма, заваленная костями и гниющими трупами, или сумрак подземелья, очаги у пещерного озерца и грот, полный спящих детей. Был ли в силах говорящий с предками считать его воспоминания?.. Не прикасаясь к его виску, не погружая в транс и ничего не спрашивая?.. Для Калеба это осталось тайной.
Вастар смотрел на него, но в глазах вождя не было упрека, только печаль и сожаление.
– Их становится все больше, – повторил говорящий с предками. – Больше и больше с каждым днем. Так быть-есть… – Он вздохнул. – Пора вам уходить, Калеб, сын Рагнара. Возвращайтесь в свои небеса и не тревожьте нас. Жизнь можно разделить, но смерть – нельзя.
– Нельзя, – согласился Калеб и поднес ладонь к губам. – Прощай, Вастар, и прими мое пожелание смерти легкой и быстрой. Буду помнить тебя, пока я жив, – там, в пустоте среди звезд и в мирах под другими солнцами. Буду помнить!
Он повернулся и зашагал прочь, повторяя про себя: храни, что имеешь. Храни, даже если это лишь воспоминания. Память о тех, чье время кончилось и тела расточились прахом.
– Свет в моих глазах стал ярок, – донеслось ему вслед.
* * *
В город священник ходил пешком. Путь туда и обратно занимал около трех часов, даруя время для благочестивых размышлений. Еще он глядел на скалы у морского берега, на поля, фруктовые рощи и усадьбы знатных боргов, прилепившиеся к склонам горного хребта, глядел на щедрый мир под аметистовыми небесами и изумлялся. Так непохоже на Полярную с ее суровым климатом, пронзительными ветрами и частыми бурями! Удивительно! Святые Бозоны наделили нечестивцев всей этой красотой и изобилием, тогда как праведным и верным достались камни, редкий лес и скудная земля! Возможно, в том заключался божественный промысел: чем труднее жизнь, тем чище и возвышенней душа. Праведность не гостит среди сытых.
Но на этот раз он не любовался живописными пейзажами и не размышлял о намерениях Творца. Губы брата Хакко кривились от ярости, ноздри раздувались, в висках стучала кровь. Снова и снова он повторял слова отца Руэды, но успокоиться не мог. Будьте справедливы в своих деяниях, не руководствуйтесь гневом и пристрастием, измерьте и взвесьте… Первая часть напутствия пролетала стремительно, не задерживаясь ни на миг, зато вторая… Идите до конца без страха и жалости! Это он слышал гораздо яснее!
Дамба с изваяниями чудищ осталась позади, когда над ним промелькнула авиетка. Охотник возвращался в лагерь… свидетель пережитого унижения… Брат Хакко проводил аппарат ненавидящим взглядом.
Пожалуй, Охотник вызывал более сильные чувства, чем предводитель дикарей. Вастар, отродье демонов, бросил ему вызов, но в их ментальном поединке, как казалось брату Хакко, не было проигравшего и победителя. Женщина сбежала, ибо пришлось ослабить контроль, и это вполне естественно… Он не сумел подчинить дикаря, но и тот с ним не справился – его проклятия смешны! Хотя человек такой ментальной мощи… «Не человек, а тварь!» – поправился брат Хакко. Инопланетная тварь, чей разум не подвластен его воле! Но все же он совладал бы с этим монстром… вероятно, совладал, если бы не Охотник… Его присутствие не просто отвлекало – этот червь с Земли был знаком поражения. Его рука на горле… ледяные глаза, хватка безжалостных пальцев, звериный оскал…
