Они переглянулись. На губах Дайаны расцвела улыбка, и Калеб улыбнулся ей в ответ. Они стояли, не размыкая объятий, смотрели на серебристый аппарат, но мысли их были далеко, дальше самых далеких звезд – там, где у стен их дома шелестели деревья.
Я сидела в саду, и наши дети играли у моих ног…
Разве надежды и мечты не творят будущее?
Эпилог
Авалон
– Они возвращаются! Возвращаются, сьон Хранитель!
Джангер Тали, ночной секретарь, ворвался в кабинет Сеймура Тья словно порыв осенней бури – казалось, даже затрепетали огоньки в старинных лампионах. Хранитель не поощрял столь бурного проявления чувств, однако новость взволновала и его. Отложив документы, он уставился на секретаря немигающим взглядом:
– Докладывайте, друг мой. Спокойнее и без крика. Откуда пришло послание?
– Из Магеллановых Облаков, сьон, с границы галактики. Через пару дней они будут на Авалоне. И доктор Аригато сообщает… он сообщает…
Тали задохнулся от нахлынувших эмоций. Хранитель терпеливо ждал, поглаживая висевший на груди медальон в форме раскрытой книги. Мерные неторопливые движения помогали успокоиться.
– Доктор Аригато сообщает об успехе экспедиции, – наконец выдавил Джангер Тали. – Они сделали открытие… какое-то важное открытие. Подробностей в депеше нет, но это нечто эпохальное!
– Разумеется, нет, – кивнул Сеймур Тья. – А чего нет, того любопытные не перехватят. Как вы сказали?.. Будут через пару дней?.. Тогда и узнаем. – Он побарабанил пальцами по столу. – Но у этой нашей миссии была определенная задача, касавшаяся автохтонов. Я говорю об акции спасения… спасения жизни на вымирающей планете… Что сообщается на сей счет?
– Как показали исследования, прежняя трактовка неверна, – произнес секретарь. – По мнению доктора Аригато и его ассистентов, на Борге идет циклический процесс смены поколений, связанный с физиологией туземцев. Процесс весьма драматичный и удивительный с точки зрения наших моральных норм, однако не требующий вмешательства извне. Более того, подобный акт очень нежелателен. – Сделав паузу, Тали добавил: – Эта часть послания весьма обширна. Краткий, но содержательный отчет.
– Хорошо. Перешлите его мне, я ознакомлюсь. – Хранитель откинулся на спинку кресла, обтянутого кожей удава с Пьяной Топи, и прикрыл глаза. – Что-то еще, Джангер?
– Да, сьон. К посланию приложен документ, подписанный доктором Аригато Оэ и капитаном Ковальским – свидетельство о смерти брата Хакко с Полярной. Он…
Сеймур Тья подскочил в своем кресле, его глаза распахнулись.
– Его убили борги? – встревоженно произнес он. – Или это сделал Охотник? У них случилась какая-то ссора?
– Нет, сьон Хранитель. Ни Охотник, ни другие члены экипажа, ни местные жители к этому непричастны. Смерть произошла из-за естественных обстоятельств – обширного кровоизлияния, разрушившего мозговые ткани. В этот момент брат Хакко был в одиночестве и, вероятно, занимался какими-то ментальными экспериментами. Это произошло на Борге, в полевом лагере. Тело подняли на корабль и заморозили в гибернаторе.
– Значит, труп можно предъявить Монастырям, – пробормотал Хранитель, успокаиваясь. – Пусть разбираются… Я всегда считал, что их адепты – опасная и не очень жизнеспособная мутация… Джангер, друг мой, полюбопытствуйте – кто-нибудь из экзорцистов проходил реверсию и как чувствовал себя потом? Успешная реверсия – признак психического здоровья… – Он на секунду задумался, потом сказал: – Я хочу получить эту информацию следующей ночью. Успеете?
– Вполне. Будет сделано, сьон.
– Остальные члены экспедиции здоровы?
– Никаких нареканий, сьон Хранитель.
– Хорошо.
Сеймур Тья помахал рукой, и секретарь, верно истолковав этот жест, удалился. Вскоре его маленькая фигурка возникла над пультом связи, он сообщил, что депеша доктора Аригато Оэ переслана, и вслед за этим на экране вспыхнули ровные строчки.
Несколько минут Хранитель вчитывался в текст, поглаживая упругий подлокотник из кожи удава, затем произнес:
– Удивительно! Раса, которая гибнет, чтобы расчистить путь новым поколениям… И делает это, как я понимаю, с достоинством! Делает все, чтобы жизнь вновь возродилась! Отважные люди эти борги… Ибо есть ли бо́льшая смелость, чем видеть смерть близких и гибель мира и принимать это как должное…
Он смолк и некоторое время сидел в кресле, беззвучно шевеля губами. Но вскоре его негромкий голос вновь нарушил тишину.
– Трагедия? Да, безусловно. Сказано древним философом: Вселенная была бы гораздо лучше, если бы ее делали по моему проекту… Думаю, в такой Вселенной не нашлось бы места для гибели целого племени, целой расы. Но хорошо ли это? Не лишились бы люди тяги к обновлению? И не лучше ли, чтобы мир был таким, каков он есть?.. Со всеми его трагедиями и драмами?..
* * *
В дальней дали, дальше самых далеких звезд, у дома, сложенного из белого камня, стояла женщина. Рядом с входной аркой лежали тела, одни скорчившись, другие – раскинув руки, подняв к небу невидящие глаза или уткнувшись лицом в землю. Позы были разные, но в телах всех мертвецов торчали крохотные алые стрелки. Они умерли быстро. Быстро и безболезненно.
Дом воздвигли на утесе, и вниз, к дороге и морскому берегу, вела лестница с тысячей ступеней. Отсюда, с высоты, был виден город, раскинувшийся между морем и крутыми склонами горного хребта. Женщина вслушивалась в далекие крики, в многоголосый стон, что поднимался над городом, в топот тысяч ног, свирепый рев и гулкий грохот бронзовых щитов. Лицо ее было спокойным.
Она стояла, выпрямившись и развернув плечи, так что длинные темные волосы падали до середины бедра. Тело ее укрывала праздничная одежда, синяя туника до пят, расшитая серебром – серебряные волны бежали бесконечной чередой по вороту, оплечью и подолу. В ее руке поблескивал маленький металлический предмет.
Стоять было трудно – подступающее безумие кружило голову, застилало тьмой глаза. Она бросила последний взгляд на небо и море, повернулась, осмотрела убитых и сделала прощальный жест. Губы ее дрогнули, раздался тихий шепот: «Пока в этом мире сияют солнце и звезды…» Затем она приподняла край туники, выставив из-под нее колено.
И нажала на спуск.
