— Моя ле… — И тут он взорвался, словно вулкан, извергая все, что у него оставалось, в самую глубину ее тела.
Глава 5
— Элизабет!!
Она замерла. Она совсем немного отошла от комнаты Николаса, еле успела привести себя в порядок, высохнуть. Она все еще чувствовала его вкус во рту, ее тело до сих пор содрогалось от его яростного оргазма.
И тут появился Питер, как раз в том месте, где она бы не хотела, чтобы ее кто-нибудь видел. В том месте, где она не должна была находиться.
Она медленно обернулась, пытаясь взять себя в руки.
— Питер, слава Богу, Питер!..
Он схватил ее за руку и притянул к себе с лестницы, ведущей вниз.
— Неужели я видел тебя выходящей из комнаты этого мужчины? Ты там была?
«Да, я была там. И не просто была. И в доказательство оставила там свое разорванное нижнее белье. Ах! Нужно успокоиться. Я всего лишь обслужила пенис того мужчины. И все. Но, слава Богу, Питер даже не знал, что Николас был у себя в комнате», — мысленно разговаривая с собой, она ответила Питеру лаконично:
— Да.
Питер определенно решил, что она последовала его совету обыскать комнату Николаса. Очень хорошо! Тогда ей не придется ничего ему объяснять.
— Пойдем в мою комнату. Расскажи мне, что ты там обнаружила. Шшш… здесь ничего не говори. — Он взял ее за руку, и они на цыпочках спустились с лестницы и направились в семейное крыло здания.
Прозвучал гонг, зовущий на ленч.
— Значит мы опоздаем, — тихим голосом проговорил Питер. — Пусть думают что угодно. Пойдем… — Он открыл дверь своей спальни, втянул ее туда и обнял.
Ей снова было так приятно. Он держал ее, обнимал, гладил по спине, и она не желала думать о том, что происходило еще менее двадцати минут назад и о том, что подумает Николас, если кто-либо из них опоздает.
В любом случае она может объяснить ему, что обучалась тому, как привлечь и удержать Питера.
— Ну… скажи мне… — прошептал Питер.
— Я бы рада была что-нибудь рассказать. Я ничего не нашла. И мой отец ничего не нашел. — А теперь начиналась ложь. — Если в той комнате что-то и есть, то оно слишком хорошо спрятано.
— Я знал, я предполагал, что он бродяга и он что-то скрывает. Вот и доказательство. И я считаю, что мы должны установить наблюдение за его дверью, до тех пор пока не прибудет нотариус.
— Питер… не беспокойся, пожалуйста.
— Элизабет, подумай, кто этот человек?
У нее учащенно забилось сердце. Было слишком поздно думать. У нее уже было письмо от мистера Гиддонза.
— Бумаги могли быть у кого угодно. Кто угодно мог фальсифицировать личность, — продолжал Питер. — Кто угодно мог войти в дом и заявить, что он Николас Мейси.
Если так, то она заключила договор с дьяволом. Пришедший не Николас Мейси. Тогда он был частью какого-то искусного заговора.
Но сейчас не хотелось ни о чем думать.
— Питер… а мы можем не говорить про него?
Он снова погладил ее по спине.
— Конечно же, можем. Действительно, не стоит об этом говорить именно сейчас. Ты ведь понимаешь, мы одни, и никто не знает, где мы.
— О да… — Она подняла лицо, как бы приглашая поцеловать себя. — О да… — Он осыпал ее лицо, ее губы легчайшими поцелуями. Губы, которые совсем недавно…
Она отвернула голову, и он проговорил:
— Не бойся, не стесняйся. Я бы никогда не причинил тебе боль.
— Мне хотелось бы навсегда остаться в твоих объятиях, — прошептала она.
— А мне бы хотелось всегда тебя вот так обнимать.
Он провел руками вниз по ее спине, бедрам, исследуя, пробуя, как далеко она даст ему зайти.
Именно так все и должно быть, подумала она, кладя голову ему на плечо, в то время как он пробирался к ее ягодицам. Мягко, нежно, уважительно, ища ответного чувства.
Что он подумает, когда обнаружит, что она без нижнего белья?
Он подумает, что ей и не надо лишнего, что она старается для него. Она же убедит его, что специально для него не надела нижнего белья. В других обстоятельствах она действительно была бы обнажена именно для него…
— Милая Элизабет… мы так долго ждали. Слишком долго, подумала она, зато теперь она стала женщиной, знающей многие тайны и разочарования. Совсем другой женщиной, но так же влюбленной в него. А прошедшие годы уже не имели значения.
Все будет как раньше. Обещание не должно быть нарушено.
— Элизабет, — пробормотал он, ища ее губы.
Но она все еще не решалась поцеловать его.
Только не после…
— Питер… — Она обожала произносить его имя, обожала находиться в его объятиях, обожала легкие движения его рук, поднимающих ее платье.
— Теперь ты моя, милая Элизабет. И ничто не заставит меня отпустить тебя! Ее юбка уже была собрана складками под его руками. Он уже мог дотронуться до ее обнаженного тела. Он ощутил своей ладонью ее округлую ягодицу. Обнаженную ягодицу. — Э-ли-за-бет… Для меня?
— Все для тебя, — прошептала она. Он так крепко прижимал ее к себе, что она ощущала себя его частью. У него были такие легкие прикосновения, такое восхищение ее телом.
«Позволь ему трогать и ласкать. Но не позволяй ему трахать тебя».
Если он действительно был Николас Мейси… Черт побери, как ужасно было сомневаться теперь, после того как она получила шокирующее письмо от мистера Гиддонза.
Однако у нее не было сомнений: они были у ее отца и у Питера. И пусть они делают что угодно, чтобы их разрешить.
Ее задачей в данный момент было сосредоточиться на Питере. Мужчина и его пенис не любят, когда их игнорируют. И Питер был стопроцентным мужчиной, возбужденным мужчиной.
— Боже, Элизабет… — Он ласкал ее, пытаясь взять от нее как можно больше за короткое время наедине. — Ты позволишь?..
— Все, что пожелаешь… Все, что он пожелает…
…кроме легкого стука в дверь его спальни.
— Чччерт побери… — выругался Питер, открывая дверь; он мгновенно выпустил из рук ее юбку. — Джайлс! В чем дело?
— Я по поручению хозяина, милорд. Элизабет насторожилась. Хозяина?
— Он послал меня удостовериться, что все в порядке, напомнить вам, что ленч уже подан, и познакомить вас с сегодняшним меню. Да. Итак, сегодня: дыня в белом вине, луковый суп, яйца-пашот, сандвичи с сельдью или ростбифом; салат с креветками или с чеддером. А на десерт…
Питер хлопнул рукой.
— Господи!
— …ореховый пудинг под ванильным соусом, — закончил Джайлс, проигнорировав всплеск эмоций Питера. — Пожалуй, вот и все, сэр.
