Виктор, напротив, атаковал мясо, проявляя к нему излишний интерес, да и все остальные уже доканчивали первую порцию.
Но ей надо было о многом подумать. Все, что сегодня произошло, вместо разрешения проблем только породило новые, ей нужен был союзник.
Она взглянула на Минну, гонявшую по тарелке картофелину. Минна провела большую часть дня в своей комнате, в чем нет ничего необычного. Однако если принять во внимание, что в доме происходило столько событий и что, по заявлению самой Минны, она откуда-то знала Николаса, она могла хотя бы присутствовать при прибытии мистера Гиддонза.
Но Минна была единственным человеком, которому ничего не было нужно от Элизабет, разве что кроме удобной комнаты и приятной компании.
Она наклонилась вперед и коснулась руки Минны.
— Минна, дорогая. Ты просто должна оставаться здесь как можно дольше.
Минна улыбнулась:
— Я с радостью останусь так долго, как ты пожелаешь.
— Прекрасно.
Прекрасно? Все смотрели на нее, будто некто сказал что-то такое, чего Элизабет не услышала.
— Джентльмены. — Она поднялась, по привычке давая понять, что они могут покинуть столовую. Николаса, выходящего из комнаты, казалось, что-то позабавило. За ним следовали Виктор, отец Элизабет и Питер, который одними губами произнес:
— Не уходи.
Элизабет вновь обратилась к Минне:
— Минна, дорогая, неужели ты совсем не можешь вспомнить, откуда ты знаешь Николаса?
— Ну, я пыталась припомнить. Наверное, видела его у кого-нибудь дома. Не то чтобы в тех же кругах, к тому же я покидала страну на несколько лет… Я просто никак не могу соединить воедино различные обстоятельства. Но воспоминание вернется, я уверена. А тем временем я постараюсь не дать ему или твоему отцу запугать тебя.
— Запутать меня? Думаешь, все настолько плохо?
— Милая девочка, сколько я тебя знаю, твой отец всегда манипулировал тобой. Очень мило со стороны Николаса позволить нам всем остаться. Я приложу все усилия, чтобы помочь вам с Питером, если он тот, кто тебе нужен.
— Спасибо, Минна. Я знала, что могу на тебя рассчитывать.
— На меня ты тоже можешь рассчитывать, — вдруг послышался голос Питера.
— Питер! — вскричала Минна. — Пожалуй, мне стоит оставить вас двоих наедине. Прошу извинить. Спокойной ночи, Питер. — И она выскочила из комнаты.
Питер сел в освободившееся кресло и взял Элизабет за руки.
— Что за денек, дорогая Элизабет. Как ты вообще держишься? Ночная стража, организованная твоим отцом, враждебность Николаса…
— Я устала, — коротко ответила она, радуясь его присутствию, его прикосновениям. Он всегда так к ней прикасался… — Мне сегодня пришлось сопровождать Николаса по всему дому и даже по подвалу еще до приезда нотариуса.
— Правда? Бедная моя. Время, проведенное с мистером Гиддонзом, наверное, было не из легких. А прогулка с Николасом наверняка напомнила обо всем, что тебе пришлось пережить.
— Однако я все еще здесь, — беспечно сказала она, — значит, еще не все потеряно.
— Я надеюсь, моя милая девочка. Я все еще не верю ни единому слову, которое говорит твой новоявленный хозяин. Я бы очень хотел, чтобы была возможность… ради твоего же блага, я имею в виду… какой-нибудь способ…
— Конечно, — пробормотала она. — Но его добропорядочность была подтверждена нотариусом.
— Все же он остается загадкой. Должны ли мы предположить, что он был ранен во время одного из романтических приключений? Меня бесит, когда я думаю, что он столько у тебя отнял.
«А сколько он мне дал… Но Питеру нельзя было ничего знать, пока», — подумала она.
— Ты должна пытаться опровергнуть его претензии, — настаивал Питер.
— Питер! — воскликнула она и подумала: разве ее отец не говорил теми же словами?
— Что-нибудь обязательно найдется, я уверен, — продолжал он.
— О чем ты говоришь? — возразила она. Питер еще крепче сжал ее руки.
— Я говорю о том, что на кон поставлено так много, что ты должна любыми средствами добраться до правды.
— Любыми средствами? — хитро спросила она. Не мог же он предлагать…
— Ты ведь красивая женщина…
— Надеюсь, что так, — вставила Элизабет с легким раздражением.
— Элизабет. Уверен, что ты понимаешь. Ты единственная, у кого есть… возможность добраться до правды. Ты ведь постоянно будешь здесь, в то время как мы с твоим отцом будем периодически отлучаться в Лондон по делам. Говорю тебе, Николас хочет тебя… У тебя будут возможности, просто разумно ими распоряжайся, и ты получишь все, что захочешь.
— Питер?! — Но ведь все, что она когда-либо хотела, — только быть с ним. Не мог ведь он говорить о том, о чем ей казалось. Или мог?
— Дорогая Элизабет, — продолжал он. — Ты знаешь, что тебе нужно сделать.
Она знала, знала наверняка. Как бы он реагировал, если бы узнал, что она уже распорядилась собой?
Питер посмотрел на нее ласково:
— Давай больше не будем говорить о делах. Лучше позволь, я тебя поцелую.
— Я буду счастлива, — прошептала она.
Он наклонился к ней, обхватил руками ее лицо и прижался своими губами к ее губам. Сладкие, сладкие поцелуи, вначале легкие, затем более требовательные, будто где-то повернулся переключатель. Или будто его страсть удерживалась под жестким контролем и выплеснулась только тогда, когда он узнал вкус Элизабет.
Она так ждала выражения его страсти, ради которой стоило пойти на все. Абсолютно на все. Она обвила свои руки вокруг него и прижалась к нему. Он пододвинул свой стул, а она свой.
Она хотела приблизиться к нему еще больше, получить ту его жесткую часть, которую она так давно хотела.
Он проник языком в ее рот, и у нее бешено забилось сердце. Он убрал ее руку со своей шеи и положил ее между своих ног.
Он уже был напряжен и готов к действиям. Она схватила его за кончик, и он немедленно отреагировал:
— Ооооо, Элизабет…
— Да-а-а…
— Пойдем ко мне в комнату.
— Я бы хотела. Но я не могу.
— Не надо играть со мной, Элизабет. Если ты не будешь относиться к мужчине с вниманием, ты его потеряешь.
Достаточно жесткое предупреждение Питера ее обескуражило.
— Я тебя потеряю? — прошептала она вплотную к его губам, лаская его между ног.
— Если будешь продолжать в том же духе, то нет.
— Я бы могла… — проговорила она, сжимая его пенис. — Я буду… — Она провела рукой вниз по стволу. — Я могу… — Она взяла в руку его мошонку.
Методика Николаса работала безошибочно…
