Минуты… Ей нужно лишь пару минут… Ее сердце выпрыгивало из груди; каждый звук скручивал нервы в клубок.
Она открыла дверь на лестницу и проскользнула внутрь. Поднявшись по ступенькам, она оказалась в чердачных помещениях, быстро схватила коробку и поспешно ретировалась.
Коробка оказалась очень громоздкой, а полы плаща путались под ногами, норовя свалить ее с ног. Голоса прислуги, словно бестелесные духи, прилетали из ниоткуда.
Джайлс звал Минну на ленч, тщетно стучась в ее собственную дверь.
Элизабет спряталась в алькове у лестничного колодца в гостевом крыле, удивляясь, зачем ей понадобилось прятаться, если у нее было абсолютное право брать вещи с чердака, тем более вещи Уильяма…
Пять минут спустя она оказалась в своей комнате и, обессиленная, упала на кровать.
И…
— Элизабет, ты здесь? — спросил Николас через смежную дверь.
— Нет, меня здесь нет, — сердито ответила она. — Не смей входить, — Она торопливо задвинула ящик под кровать, скинула пыльный плащ и закинула его туда же.
Что теперь? Она пригладила пятерней волосы.
— Что тебе нужно? — задала она ему наводящий вопрос. — Я знаю, что ленч готов; я присоединюсь к вам через пятнадцать минут.
Однако она хотела сказать совсем не то.
Но Николас не стал придираться к ее словам, как он обязательно бы сделал вчера. Он всего лишь сказал:
— Увидимся внизу.
К ней немедленно вернулось тревожное ощущение.
Что-то изменилось после привидения, пожара и чего-то еще.
Она спустилась, одетая в темно-синее шелковое платье с узкой юбкой и кружевным воротником. Ее золотистые волосы были собраны на макушке и удерживались золотой заколкой.
Она надела немного украшений: на ее пальце сверкало обручальное кольцо с бриллиантом, на шее красовалась камея, а запястье обнимал золотой браслет.
Она совсем не была похожа на врага. Она была похожа на саму себя — красивая женщина, дорогая игрушка.
И Николас заплатил очень высокую цену за то, чтобы обладать ею.
Сегодня атмосфера за столом отличалась от предыдущих дней: все были спокойны и молчаливы. Правда, компанию им составляла только Минна, сидящая в дальнем углу стола, с удовольствием угощаясь холодной телятиной, вареным луком, картофельным салатом, хлебным пудингом и чаем.
В Минне было что-то особенное. Она никогда не вступала в дискуссии, никогда не спорила. Она прекрасно подходила для компании, будучи необходимым буфером в жарких спорах. Время от времени она многозначительно поглядывала на Николаса, будто все еще пыталась вспомнить, где она могла его видеть.
Но ее внимание его больше не беспокоило. Перед ним стояла другая проблема: в доме обосновался враг. И кандидатур на него всего четыре. Помимо них, была еще Невидимая Рука. — Николас, ты как-то странно на меня смотришь, — проговорила Элизабет, беря ломтик мяса. Она знала… она знала, что что-то изменилось. У нее тут же пропал аппетит.
— Я просто размышляю.
— По-моему, мне не нравится, когда ты размышляешь. И о чем ты думаешь?
— О пожаре.
— Ты опять? Просто произошел несчастный случай. Никто его не начинал. Никто даже не подозревал о существовании той маленькой комнатки. — Ложь, ложь, ложь. То, что она так решительно убеждала, не делало ее доводы правдивыми.
— Кто-то все же знал, — сказал Николас. Она почувствовала, как у нее внутри все сжалось от холода.
— Что ты имеешь в виду?
— Кто-то ее использовал.
У нее перехватило дыхание. Она с трудом выдавила из себя слова:
— Откуда ты знаешь?
Она пыталась скрыть свою панику. Ей можно было не задавать такой вопрос: она уже знала ответ. Он спускался вниз. Он внимательно все осмотрел — все, что не успело сгореть.
Почему он так на нее смотрит?
— Я спустился вниз и осмотрел ее. Ожидаемый ответ. Она боролась со страхом.
— И что ты нашел?
— Осколки. Немного глиняной посуды, обугленное дерево, расплавленную свечу.
— Ой. — Маленькие улики, не уничтоженные бушующим огнем.
— Кто там скрывался, Элизабет? Она проглотила ложь:
— Я не знаю.
— Кто совершил поджог?
Она почувствовала во рту привкус желчи.
— Я не знаю.
— А кто хотел убить меня там, внизу, когда погасли факелы, Элизабет? Ты?
Глава 11
Неуверенной походкой Элизабет поднялась наверх.
Кто-то пытался его убить?
Нет, они хотели, она хотела всего лишь найти способ, как лишить его наследства. Вот и все, но теперь он уже не поверит.
— Никто не хочет тебя убить.
— Враги повсюду, Элизабет. Ты очень наивна, если говоришь так.
— Ты говоришь совсем как Виктор.
— На кон поставлено слишком многое. Ты могла больше всего потерять и больше всего получить. В темноте любой может наложить руки на горло упавшего человека и задушить его.
— Боже, я не хочу слушать такие ужасы. — Она вскочила с кресла. — И не буду. Я была согласна с условиями сделки; я получила то, что хотела, хотя на самом деле с большим удовольствием сохранила бы у себя Шенстоун. Но явился ты. Не то чтобы из ниоткуда. Просто… все считали тебя давно мертвым. Мы думали, что ты умер в младенчестве. Тебя пытались найти, но никто никогда не воспринимал тебя в качестве реальной угрозы…
— Пока я не вошел к вам в дом.
— Даже тогда. — Она говорила неправду. Он представлял угрозу всем ее помыслам и мечтам.
— Я был угрозой тебе и всему, что тебе принадлежало. Поэтому тебе покушение было наиболее выгодно. Кто-то сбил меня с ног в тоннеле и пытался задушить. А мешанину на полу устроила именно ты, когда споткнулась и потушила факел.. Кто где был в тот момент, Элизабет? Ты можешь сказать? Четверо настояли на том, чтобы спуститься в подземелье вместе со мной, и каждый имел свой интерес к наследству. Говоришь, что я не представлял угрозы?
— Я не верю твоим словам.
— Ты лжешь. Он встал из-за стола и оказался нос к носу с ней. — Если ты избавишься от меня, все перейдет обратно к тебе. Кто откажется от убийства, если получит от него такую выгоду?
Она размахнулась и отвесила ему смачную пощечину.
— Ты не откажешься, Николас. Только ты. Она опять лгала. Ее отец сам как-то признался, что подумывал о таком ходе. Но думать не значит делать. Ее отец явно преувеличивал. Он всего лишь хотел того, чего и она, — вернуть Шенстоун.
Черт бы побрал дурацкий пожар. Никто бы никогда не нашел ту комнату. Поджог был совершенно необдуманным поступком. Если бы она посчитала, что от комнаты исходит угроза, она бы сразу убрала из нее все свидетельства чьего-то пребывания там.
