— Нет! Это невозможно! Антуан хороший парень, но такой неотесанный! Рабочий! Это бы еще ничего, но он неопрятен, груб… Нет! Это невозможно!
— Правильно. Тебе нужны цирюльники, от которых хорошо пахнет, или князья!
Франсия вздрогнула, затем, решившись, сказала:
— Ну хорошо! Мне нужны князья, и они у меня будут, если я захочу.
Теодор, вначале удивленный ее самоуверенностью, восхитился. Порыв патриотической гордости, вдохновлявший его прошлой ночью в кабачке, уже угас. Потухшие было глаза мальчика вновь зажглись, и он, думая, что совершает героический поступок, ответил:
— Князья — это очень мило, лишь бы они не были иностранцами.
— Не будем больше об этом, — оборвала брата Франсия. — У нас нет времени на споры. Нам нужно уходить отсюда. В полдень за мной придут и заплатят долг за жилье. Я соберу вещи. Ты же останешься ненадолго здесь, чтобы передать Гузману: «Моя сестра уехала, вы больше не увидите ее. Я не знаю, где Франсия. Она возвращает вам голубую шаль и украшения, которые вы подарили ей…» Вот.
— Итак, все улажено? — изумился Теодор. — Меня ты тоже бросаешь? Поступай как хочешь.
— Ты хорошо понимаешь, что тебя я не брошу, Теодор. Кроме тебя, у меня никого нет. Вот четыре франка, все, что у меня осталось, но этого хватит, чтобы не голодать и не спать на улице. Завтра или в крайнем случае послезавтра ты получишь от меня вести, письмо для тебя у папаши Муане, и придешь туда, где буду я.
— Ты не хочешь сказать мне куда?
— Нет. Тогда ты, не обманывая, поклянешься Гузману, что не знаешь, где я.
— А что говорить в нашем квартале? Гугу наделает шума!
— Я готова к этому! Ты скажешь, что не знаешь!
— Послушай, Фафа, — проговорил мальчишка, пощипывая свои едва заметные бакенбарды, — это невозможно! Я хорошо вижу, что ты надеешься стать счастливой и не собираешься бросать меня на произвол судьбы, но счастье мимолетно. Когда мы захотим вернуться в свой квартал, придется поменять все наше общество. Я имею дело с честными работягами, они не слишком мне досаждают, но часто упрекают за то, что я бездельничаю, и добавляют при этом: «Трудись, ты уже взрослый. Твоя сестра не всегда будет рядом с тобой! К тому же она не разбогатеет, хотя и заслуживает лучшего!..» Слышишь, Фафа? Когда тебя перестанут здесь встречать, это всех заинтересует, а если я появлюсь прилично одетым, с деньгами в кармане, и меня увидят с теми, кого презирают, то, черт!.. Придется заново искать друзей. Ты ведь этого не хочешь, не правда ли? Твой Теодор немногого стоит, но все же больше, чем ничего!
Франсия закрыла лицо руками и разрыдалась. Впервые ей открылась жизнь общества. Она прилагала немалые усилия, чтобы не поддаться влиянию брата, которого до сих пор не принимала всерьез и который незаметно для нее возмужал.
— Ты заслуживаешь большего, чем я, — сказала она ему. — Нам следует соблюдать приличия, но если мы уедем отсюда в другое место, то у нас не будет ни одного знакомого, кто поздоровается с нами при встрече. Но что делать? Я не могу остаться с Гузманом и не хочу хранить у себя его подарки.
— Ты больше не любишь его?
— Нет, не люблю.
— А не можешь ли ты подождать?
— Нет, я не могу и не должна его обманывать!
— Ну хорошо, не обманывай. Скажи ему, что все кончено и ты решила выйти замуж.
— Я солгала бы, и он не поверил бы мне. Подумай, какой шум он поднимет. Ложь причинит нам больше вреда, чем пользы.
— Он уже не любит тебя так, как прежде! Скажи, что ты знаешь обо всех его проделках, выставь Гузмана за дверь, я помогу тебе. Я не боюсь его и справлюсь с десятком таких, как он!
— Гузман начнет кричать, что он у себя дома и сам платит за жилье, что это он нас выгоняет.
— Значит, тебе нечем заплатить за эту проклятую квартиру, чтобы швырнуть ему в лицо его деньги!
— У меня четыре франка, я тебе уже говорила. Я никогда не беру у него деньги — мне это противно. Каждый день Гузман дает мне на ужин, поскольку ужинает с нами, а утром мы с тобой доедаем то, что осталось.
— Ах! — Теодор сжал кулаки. — Если бы я знал! Я выучусь какому-нибудь ремеслу, Фафа, правда! Возьмусь за любую работу. Буду трудиться, чтобы не зависеть от других.
— Ведь я говорила тебе об этом! Ты прекрасно видел, что шитьем на дому фланелевых жилетов я могу заработать не больше десяти су в день. На эти деньги трудно растить тебя и жить не нищенствуя. Любовники говорили мне: меньше работай, ты слишком красива для того, чтобы сидеть с иголкой до ночи, к тому же это не спасет тебя. Я слушала их, думая, что дружба способна защитить от бесчестья, и вот мы оказались в таком положении!
— Нужно покончить с этим! — воскликнул Теодор. — Это все из-за меня! Пойду искать Антуана. Он за все заплатит и проводит тебя туда, где ты будешь жить до тех пор, пока не выйдешь за него замуж!
Антуан обожал Франсию; она была его мечтой, идеалом. Он прощал девушке все и был готов защищать, спасать ее. Она хорошо это знала. О том красноречиво говорили его глаза и смущение при встрече с ней. Но Антуан был необразован, едва умел написать свое имя. Он не мог сказать ни слова без ругательств, носил блузу, у него были большие грязные волосатые руки. Антуан брился раз в неделю и казался Франсии отвратительным, сама мысль о том, чтобы принадлежать ему, возмущала ее.
— Если ты хочешь, чтобы я покончила с собой, — крикнула она в отчаянии и шагнула к окну, — иди за ним!
Однако необходимо было сделать выбор, и любое решение казалось невозможным.
Тут в дверь негромко постучали.
— Не бойся! — сказал Теодор сестре. — Это не Гузман, он так тихо не стучит. — Мальчик пошел открывать: это явился господин Валентин. Он доставил письмо от Мурзакина следующего содержания: «Поскольку ты так боязлива, моя милая голубая птичка, я нашел способ все устроить. Месье Валентин тебе обо всем расскажет, доверься ему!»
— Так что же придумал князь? — обратилась Франсия к Валентину.
— Князь решительно ничего не придумывал. — Валентин напустил на себя вид человека выдающегося ума. — Он рассказал мне вашу историю и сообщил о ваших сомнениях. Я нашел очень простой выход. Я скажу хозяину квартиры и в кафе, внизу, будто ваша матушка возвращается из России и вы едете встречать ее на границе: она прислала вам деньги. Не волнуйтесь, однако поторопитесь. Фиакр номер 182 стоит у Порт-Сен-Мартена, он отвезет вас к князю, который дожидается вас.
— Пойдем. — Франсия взяла брата за руку. — Видишь, как добр князь — он спасает нашу жизнь и честь!
Ошеломленный Теодор позволил увести себя. Его нравственность была еще слишком незрелой, чтобы сопротивляться происходящему. Они постарались пройти мимо кафе незамеченными, хотя сердце Франсии сжималось при мысли, что она тайком покидает старого друга, но он, возможно, стал бы удерживать ее силой.
