Произнеся эти слова, королева удалилась, не ожидая моего ответа. Вы можете вообразить, как заняты были мои мысли тем, что она сказала. Два дня, которые она мне дала, не показались мне слишком долгими, чтобы принять решение. Я видел, что она хотела знать, влюблен ли я, и не желала, чтобы это было так. Я видел все последствия своего решения. Самолюбие мое было немало польщено особыми отношениями с королевой, которая к тому же обворожительная женщина. С другой стороны, я любил госпожу де Темин и, хотя в каком-то смысле и изменял ей с той, другой, дамой, о которой вам говорил, я не мог решиться порвать с нею. Я видел также, каким подвергаюсь опасностям, обманывая королеву, и как трудно ее обмануть; и все же я не мог отказаться от того, что предлагала мне судьба, и был готов на все, что может навлечь на меня мое дурное поведение. Я порвал с той женщиной, связь с которой могла открыться, и надеялся, что мне удастся скрывать свои отношения с госпожой де Темин.
Когда по прошествии двух дней, данных мне королевой, я вошел в комнату, где сидели в кружок все дамы, она сказала мне громко и с серьезностью, удивившей меня: «Вы подумали о том деле, что я вам поручила, и узнали истину?» – «Да, Мадам, – отвечал я, – она такова, как я и говорил вашему величеству». – «Приходите вечером, когда я буду заниматься бумагами, – сказала она. – Я дам вам последние приказания». Я низко поклонился, ничего не ответив, и в назначенный ею час был на месте. Завидев меня, она подошла ко мне и увела на другой конец галереи. «Итак, – сказала она, – вы хорошо подумали, прежде чем заявить, что вам нечего мне сказать, и не заслуживает ли вашей откровенности мое обращение с вами?» – «Мне потому и нечего вам сказать, Мадам, – отвечал я, – что я говорю с вами откровенно. Клянусь вашему величеству со всей должной почтительностью, что я не связан ни с одной из дам при дворе». – «Я хочу в это верить, – проговорила королева, – потому что желала бы, чтобы это было так; а желаю я этого потому, что хочу, чтобы вы были преданы мне всей душой, а ваша дружба не могла бы дать мне того, что мне нужно, если б вы были влюблены. Влюбленным нельзя доверяться; они не умеют хранить тайну. Они слишком рассеянны и слишком заняты другим, главная забота для них – их возлюбленные, а это несовместимо с той преданностью, какой я жду от вас. Помните же, я готова дарить вас своим совершенным доверием потому, что вы дали мне слово, что у вас нет иных привязанностей. Помните, что вы нужны мне безраздельно; что я хочу, чтобы у вас не было ни друга, ни подруги, кроме тех, кто мне приятен, и что у вас не должно быть иных забот, кроме как угождать мне. Я не заставлю вас жертвовать вашим положением; я буду заботиться о нем ревностней, чем вы сами, и что бы я для вас ни сделала, я буду считать себя вознагражденной более чем щедро, если вы окажетесь для меня тем, кем я надеюсь вас видеть. Я избираю вас для того, чтобы поведать вам все мои горести и чтобы вы помогли их смягчить. Вы увидите, что они нешуточны. Всем кажется, что я легко мирюсь с привязанностью короля к герцогине де Валантинуа; но она для меня непереносима. Герцогиня властвует над королем, она его обманывает, а меня презирает; все мои люди переметнулись к ней. Королева, моя невестка, гордясь своей красотой и могуществом своих дядьев, не питает ко мне никакого уважения. Коннетабль де Монморанси правит королем и королевством; он меня ненавидит и дал мне такие свидетельства своей ненависти, которых я не могу забыть. Маршал де Сент-Андре – дерзкий молодой фаворит, он обходится со мной не лучше, чем другие. Вы пожалели бы меня, если б знали все подробности моих несчастий; до сих пор я не решалась их доверить никому, я доверяюсь вам; сделайте так, чтобы я в этом не раскаивалась, будьте единственным моим утешением». Глаза королевы наполнились слезами, когда она произнесла эти слова; я был готов броситься к ее ногам, так искренне я был тронут добротой, которую она ко мне выказала. С того дня она питает ко мне совершенное доверие; отныне она ничего не делает, не поговорив со мной, и наша связь с ней длится по сю пору.
Часть третья
– Однако, как ни был я занят и поглощен этими новыми отношениями с королевой, меня влекла к госпоже де Темин естественная склонность, которой я не мог побороть. Мне казалось, что она раздробила меня; будь я благоразумен, я воспользовался бы этой переменой как средством для исцеления, а вместо этого любовь моя только возросла, и я вел себя так неосмотрительно, что королева прослышала о моей привязанности. Ревность свойственна дочерям ее народа, и, быть может, чувства королевы ко мне были более пылкими, чем она сама полагала. Но как бы то ни было, слухи о моей влюбленности вызывали у нее такое беспокойство и причиняли ей такую боль, что я счел себя невозвратно погибшим в ее глазах. Все же мне удалось разуверить ее своими заботами, услугами и ложными клятвами, но я не мог бы обманывать ее долго, если бы перемены в госпоже де Темин не разлучили меня с ней против моей воли. Она дала мне понять, что больше меня не любит; я так в это поверил, что принужден был не докучать ей более и оставить ее в покое. Спустя какое-то время она написала мне то письмо, что я потерял. Из него я узнал, что ей были известны мои сношения с той женщиной, о которой я вам говорил, и что в этом и крылась причина ее охлаждения. Поскольку тогда не было ничего, что меня бы отвлекало, королева была мною довольна, но, так как чувства, которые я к ней питаю, не того свойства, чтобы сделать меня не способным на какие-то иные привязанности, и так как влюбляемся мы не по своей воле, то я влюбился во фрейлину дофины, госпожу де Мартиг, к которой имел уже немалую склонность, когда она носила имя Вильмонте. У меня были основания полагать, что и она не испытывала ко мне ненависти; умение молчать, которое я выказывал по отношению к ней и всех причин которого она не знала, ей нравилось. По этому поводу у королевы не было подозрений; они появились по другому поводу, не менее для меня опасному. Поскольку госпожа де Мартиг постоянно находилась при дофине, я стал бывать там чаще, чем обыкновенно. Королева вообразила, что в дофину я и влюблен. Положение дофины, равное ее собственному, красота и молодость, которыми дофина ее превосходила, рождали в королеве ревность к невестке, доходящую до неистовства, ненависть, которую она не могла больше скрывать. Кардинал Лотарингский, который, как мне кажется, давно уже добивается благосклонности королевы и видит, что я занимаю желанное ему место, стараясь якобы примирить королеву с дофиной, стал вникать в их распри. Не сомневаюсь, что он догадался об истинных причинах досады королевы, и думаю, что он всеми средствами оказывает мне дурные услуги, не давая ей повода понять, что он это делает с умыслом. Вот каково положение дел на нынешний час. Судите же, какое действие может произвести письмо, которое я обронил и которое, на свою беду, положил в карман, чтобы вернуть госпоже де Темин. Если королева прочтет это письмо, то узнает, что я ее обманывал и что почти в то же самое время, когда я обманывал ее с госпожой де Темин, я обманывал госпожу де Темин с другой; подумайте, какое представление она составит обо мне и сможет ли она впредь верить моим словам. Если письмо к ней не попадет, что я ей скажу? Она знает, что его отдали дофине; она подумает, что Шатляр узнал руку дофины и что письмо написано ею; она вообразит, что та особа, о ревности к которой там идет речь, – она сама; одним словом, нет такой мысли, которая не могла бы ей прийти в голову и которой я не должен страшиться. Добавьте к этому, что я живо увлечен госпожой де Мартиг, что, без сомнения, дофина покажет ей это письмо, и она сочтет, что оно написано недавно; так я окажусь в ссоре и с той женщиной, которую люблю более всех на свете, и с той, которой должен более всех на свете опасаться. Судите же теперь, есть ли у меня причины заклинать вас сказать, что письмо ваше, и молить вас ради всего святого забрать его у дофины.
