Однажды Зулема, рассказывая Альбумасару о своих странствиях, разложил перед ним всевозможные редкие вещицы, которые насобирал в разных краях. Заида, находившаяся рядом, углядела в одном из ящичков портрет очень красивого юноши. Юноша был одет в дорогое платье арабского покроя, и, предаваясь воображению, Заида увидела в нем одного из сыновей халифа. В ответ на ее любопытство Зулема сказал, что ничего об этом юноше ему не известно, а портрет он купил у каких-то солдат и сохранил его просто как прелестную безделушку. Заида смотрела на портрет как зачарованная. Альбумасар заметил это и пошутил, сказав, что изображенный на портрете юноша вполне мог бы рассчитывать на ее расположение. Греки всегда увлекались астрологией, а греческая молодежь жаждала проникнуть с ее помощью в тайны своей судьбы, и Заида, не нарушая традиций предков, уже несколько раз тщетно пыталась узнать у великого астролога, что ее ждет в жизни. Но всякий раз, заканчивая разговор с Зулемой, звездочет возвращался к своим ученым занятиям, не раскрывая перед Заидой своих способностей провидца. Но однажды, застав ученого у отца, она с такой трогательной настойчивостью стала умолять его прочитать по звездам ее будущее, что ученый смягчился.
– Мне не надо обращаться к звездам, чтобы угадать вашу судьбу, – сказал великий астролог с улыбкой. – Вы предназначены тому, кто изображен на портрете, который вы обнаружили в коллекции вашего отца. Мало кто из принцев Африки может с ним сравниться. Выйдя за него замуж, вы обретете свое счастье. Для всех же остальных ваше сердце должно быть закрыто.
Заида восприняла слова Альбумасара как шутливый укор в отместку за любопытство, которое она проявила к портрету юноши, но Зулема властным голосом отца заявил ей, что у нее не должно быть и тени сомнения относительно истинности предсказания великого астролога, что он лично в этом не сомневается и, более того, никогда не позволит ей выйти замуж за кого-либо другого.
Поначалу Заида и Фелима не приняли всерьез слова Зулемы, но им пришлось в это поверить, когда он заявил своей дочери, что не намерен выдавать ее замуж за принца Тарского. Это известие несказанно обрадовало Фелиму, и она была готова хоть сейчас бежать к Аламиру и передать ему слова Зулемы, теша себя мыслью, что Аламир вернется к ней, потеряв надежду обрести руку Заиды. Ей даже не пришлось уговаривать подругу позволить ей сообщить Аламиру о предсказании Альбумасара и о решении Зулемы – Заида была рада любой возможности помочь принцу Тарскому избавиться от мук безответной любви.
При встрече с Аламиром Фелима, стараясь скрыть переполнявшую ее радость, посоветовала ему перестать думать о Заиде, так как, по предсказанию великого астролога, она предназначена другому, и ее отец поверил в это предсказание. В довершение она показала ему злополучный портрет. Слова Фелимы и портрет прекрасного юноши повергли Аламира в горестное раздумье. Наконец он поднял на Фелиму полные печали глаза и промолвил:
– Да, сударыня, вы правы – это тот, кому предназначена Заида. Его красота достойна ее красоты. Но он никогда не будет обладать ею – он падет от моей руки, как только попробует отнять ее у меня.
– Но если вы начнете убивать всех, кто похож на этого юношу, – возразила Фелима, – вы можете убрать со своего пути немало молодых людей, так и не встретив настоящего соперника.
– Судьба настолько немилостива ко мне, что мне трудно ошибиться – немного найдется молодых людей с такой необычайно красивой внешностью. Но не забывайте, сударыня, что за этими прекрасными чертами могут скрываться низкая душа и коварный ум, которые не придутся по нраву Заиде, и, несмотря на красоту того, кому она предназначена, она останется к нему равнодушной. Пусть на его стороне и фортуна, и расположение Зулемы, но если она его не полюбит, для меня это уже немалое утешение. Я предпочитаю видеть ее женой нелюбимого человека, чем знать, что она любит того, кто перешел мне дорогу. – Аламир немного помолчал и продолжил: – Хотя этот образ уже врезался в мою память, не будете ли вы, сударыня, любезны оставить мне портрет на несколько дней, чтобы я смог в спокойной обстановке изучить лицо своего соперника до мельчайшей черточки?
Известие, которое Фелима сообщила Аламиру, никак не повлияло на его страсть к Заиде, и, видя это, она так расстроилась, что невольно протянула ему портрет, лишь потом спохватившись, что может никогда больше его не увидеть. Через несколько дней, однако, Аламир вернул ей портрет, хотя ему и пришлось побороть в себе тяжкий искус уничтожить его, чтобы он никогда больше не попадался на глаза Заиде.
Проведя какое-то время в Александрии и дождавшись попутного ветра, Зулема и Осмин со всеми попутчиками вновь пустились в плавание. Аламир же, получивший от отца письмо с приказом вернуться в Тарс, вынужден был расстаться с Заидой, но пообещал Зулеме вскоре встретиться в Тунисе, полагая, что отец его долго не задержит. Фелима расстроилась так, как если бы расставалась с горячо любящим ее человеком. Она уже свыклась с болью безответной любви, но боль разлуки была ей внове. Она поняла, что только возможность каждодневно видеть любимого человека давала ей силы преодолевать положение отвергнутой.
Итак, Аламир отправился в Тарс, а Зулема и Осмин, каждый на сей раз на отдельном корабле, поплыли в Тунис. Заида и Фелима пожелали быть вместе и выбрали корабль Зулемы. Через несколько дней пути поднялся сильный ветер, и разразившаяся буря разбросала корабли в разные стороны. На корабле, где находились Заида и Фелима, сломалась грот-мачта, и Зулема, сочтя положение безнадежным и зная, что берег где-то рядом, приказал перебираться в лодку. Он помог спуститься в нее жене, дочери и Фелиме, передал им кое-какие ценные вещи и уже почти добрался до лодки сам, как под напором ветра лопнул канат, и ему пришлось подняться на корабль. Лодку понесло, как потом оказалось, к каталонскому берегу и разбило о прибрежные камни. Заиду, полуживую, выбросило на песок. Уцепившуюся за остатки лодки Фелиму, на глазах которой утонула принцесса Аласинтия, также прибило к берегу, недалеко от Заиды. Когда Заида пришла в себя, она увидела рядом с собой двух незнакомых ей мужчин, разговаривавших на непонятном языке.
Потерявшую сознание Заиду нашли два испанца, жившие на берегу моря. Они распорядились перенести ее к себе в дом, куда чуть позже рыбаки привели и Фелиму. Радость Заиды при виде подруги была бы безграничной, если бы она не узнала от нее о гибели матери. Немного успокоившись, она заговорила о Тунисе, желая дать спасшим ее испанцам понять, что хочет попасть в эту страну. Там девушки надеялись найти Осмина и Белению.
Лучше разглядев более молодого из испанцев, по имени Теодорих, Заида поразилась его сходству с понравившимся ей юношей с портрета из отцовской коллекции. Она стала внимательнее присматриваться к нему и часто наведывалась к морю, разыскивая ящичек с портретом, который, как ей помнилось, также был уложен вместе с другими вещами в лодку, но все ее усилия были напрасны – к ее большому огорчению, она так и не нашла того, что искала. Одно время ей казалось, что Теодорих неравнодушен к ней. Она не понимала его языка; к этой мысли ее подтолкнуло поведение молодого испанца, и ей это было приятно.
Но затем вид и настроение Теодориха изменились, и она решила, что ошиблась. Теодорих погрустнел, стал задумчивым. Она видела, как, погруженный в свои мысли, он часто покидал ее и уходил бродить в одиночестве. Заида подумала, что молодой испанец о ком-то тоскует, и этим объясняется его горестный вид. Это причинило ей боль, и она удивилась новому, непонятному ей чувству. Ее охватила такая же грусть, какую она видела на лице Теодориха. Фелима, занятая своими печалями, но слишком хорошо знавшая любовные муки, сразу же заметила, что молодой испанец влюблен в Заиду, а Заида влюблена в него. Она несколько раз говорила об этом подруге, и в конце концов Заида, долго боявшаяся признаться в своих чувствах самой себе, открылась Фелиме.
