Книга О любви и прочих бесах, страница 21. Автор книги Габриэль Гарсиа Маркес

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «О любви и прочих бесах»

Cтраница 21

— Бог всемогущ, — вздохнул он. — Даже твари безгласные это чувствуют.

Дежурная монахиня принесла свечу и задымленные стекла для наблюдения за солнцем. Епископ приподнялся в гамаке и стал обозревать затмение через стекло.

— Смотреть надо только одним глазом, — сказал он, тяжело и хрипло дыша. — Иначе можно потерять оба.

Делауро сжимал стекло в руке и не смотрел на солнце. После долгого молчания епископ обернулся к нему и увидел его поблескивающие в полумраке глаза, далекие всем чудесам и страхам нагрянувшей ночи.

— О чем ты думаешь? — спросил он.

Делауро не ответил. Сверкающий солнечный серп резал глаза, но теперь он уставился на него не моргая и не пользуясь темным стеклом.

— Ты все думаешь о девочке, — сказал епископ.

Каэтано вздрогнул, хотя в последнее время епископ частенько и, видимо, не без умысла задавал этот вопрос.

— Я думаю о том, что невежественные люди могут связывать свои беды с этим затмением, — сказал он.

Епископ качнул головой, не отрывая взгляда от неба.

— Может быть, они и правы? Кто знает, как Богу угодно сдать карты…

— Нынешнее явление было предсказано еще тысячи лет назад ассирийскими астрономами, — сказал Делауро.

— Так утверждают иезуиты, — сказал епископ.

Каэтано продолжал машинально созерцать солнце, не пользуясь стеклом. В два часа двенадцать минут светило обратилось в черный диск, и в какой-то момент на ясный день опустилась ночь. Потом земная тень стала отступать и послышались предрассветные крики петухов. Когда Делауро отвернулся от зрелища, огненный полукруг упорно стоял перед правым глазом.

— Я все еще вижу, как гаснет солнце, — сказал он шутливо. — Куда ни посмотришь, везде затмение.

Для епископа спектакль окончился.

— Все проходит со временем, — сказал он, потянулся, сидя в гамаке, зевнул и возблагодарил Господа Бога за новый день.

Делауро не собирался прерывать нить разговора.

— Со всем к вам почтением, отец мой, — сказал он, — но я не верю, что эта девочка одержима бесом.

На сей раз епископ всполошился не на шутку.

— Почему ты так полагаешь?

— Скорее всего она просто запугана.

— У нас есть показания слуг Божьих, — сказал епископ, — или ты не знаешь о том?

Делауро знал, внимательно изучал бумаги и нашел, что свидетельства больше говорят об умонастроении настоятельницы, чем о состоянии Марии Анхелы. Все места, где девочка находилась в день приезда, и все, что она трогала, было окроплено святой водой. Каждый, кто дотронулся до нее, был наказан постом и покаянием. Послушница, укравшая у нее кольцо, была приговорена к тяжелым работам на огороде. Все видели, как девочка с удовольствием раскромсала козла на куски, ободрала и съела его мужскую часть и глаза за один присест. Она, мол, похваляется своим умением разговаривать на скверных языках, что позволяет ей легко общаться с любыми африканцами, и даже легче, чем они сами общаются друг с другом, а также понимать животных всякой масти. В день ее появления одиннадцать ручных попугаев гуакамайо, более двадцати лет служивших украшением сада, сдохли без всякой видимой причины. Она околдовывала всю прислугу дьявольским песнопением на разные голоса. Когда она узнала, что ее ищет настоятельница, то нарочно сделалась невидимой и неуловимой.

— Тем не менее, — сказал Делауро, — думаю, что все это, кажущееся нам дьявольским наваждением, есть не что иное, как негритянские обычаи и уловки, коим она научилась у рабов, когда ее забросили родители.

— Не спеши, — предостерег его епископ. — Дьяволу больше нравится смущать наш разум, нежели вгонять нас во грех.

— Значит, лучшим подарком для него были бы муки экзорцизма, которому мы подвергли бы невинное создание? — спросил Делауро.

Епископ пришел в ужас.

— Или ты противишься велениям Господа нашего?

— Нет, отец мой, я всего лишь выражаю свои сомнения, — сказал Делауро. — И покорно приемлю указания Господни.

Он вернулся в монастырь, так ни в чем и не убедив епископа. Его травмированный глаз медик прикрыл повязкой. Во всех коридорах и по дороге через сад он встречался взглядом с людьми, но никто не вымолвил ни единого слова. Все живое будто еще не очнулось от затмения.

Когда тюремщица открывала дверь камеры Марии Анхелы, Делауро чувствовал, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, а ноги грозят подкоситься. Чтобы снова овладеть собой и вернуться к утреннему твердому настрою, он спросил девочку, видела ли она затмение солнца. Да, она все видела через окно. И не может понять, почему у него повязка на глазу, если она смотрела на солнце без стекла, а глаза у нее не болят. Она рассказала ему, что тюремщица и, наверное, все монахини смотрели на небо, преклонив колена, а в монастыре стояла мертвая тишина, пока не запели петухи. Но в затмении она не нашла ничего сверхъестественного.

— Солнце уходит каждый вечер, — сказала она.

В ней что-то изменилось, но что это было, Делауро не мог определить и ощутил лишь какую-то витавшую в воздухе грусть. Он не ошибся. Когда принялся врачевать ее ссадины и ранку на ноге, девочка взглянула ему прямо в глаза и дрогнувшим голосом сказала:

— Я скоро умру.

Делуаро оцепенел.

— Кто тебе сказал?

— Мартина.

— Ты ее видела?

Девочка сообщила, что монахиня два раза побывала у нее в камере, учила ее вязать, и они вместе наблюдали затмение. Она сказала, что Мартина — добрая и ласковая и что настоятельница разрешила брать у нее уроки вязания и смотреть с ней заход солнца на море.

— Так-так, — отозвался он как ни в чем не бывало. — И когда же она назначила тебе умереть?

Девочка сжала губы, стараясь не заплакать.

— После затмения, — сказала она.

— Значит, в ближайшие сто лет, — уточнил Делауро.

Ему пришлось всецело сосредоточиться на врачевании, чтобы скрыть волнение, перехватившее горло. Но Мария Анхела больше ничего не сказала. Он искоса взглянул на нее, удивленный молчанием, и увидел, что в ее глазах блестят слезы.

— Мне страшно, — сказала она, повалилась на бок и зарыдала навзрыд.

Он сел поближе и стал тихо утешать ее голосом исповедника. Только теперь Мария Анхела узнала, что Каэтано был экзорцистом, а не медиком.

— Тогда почему же вы меня лечите? — спросила она.

Дрожь в голосе побороть он не смог:

— Потому что очень тебя люблю.

Она пропустила мимо ушей его отважное признание.

Уходя, Делауро заглянул в камеру Мартины и разглядел ее поближе. Лицо старухи было изрыто оспинами, голова обрита наголо, большой толстый нос нависал над ртом с крысиными зубками, но взгляд выдавал мощную духовную силу. Делауро предпочел остаться на пороге.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация