Ох, опять я выдумываю за других хитрые планы, ищу черную кошку в темной комнате, воображаю хитрые замыслы там, где их, возможно, и не бывало. Ну а если есть? Разве друзья не моей же пользы ради сговариваются? А мне остается только слушать их и повиноваться… Все, оставим это, вернусь к своему бестиарию; время идет, а мне бы хорошо было закончить работу до отъезда.
Дюрталя опять потянуло к собору; он принялся изучать южный портал, где была собрана вся мистическая зоология и демонология.
Но желавшихся причудливых форм он там не увидел. В Шартре пороки и добродетели передавались не в виде химерических или хотя бы реальных животных, а в человеческом облике. Внимательно все осмотрев, он откопал на столбах среднего прохода изображения грехов в крохотных скульптурных группах: сладострастие обозначалось женщиной, целующей молодого человека, пьянство — оборванцем, замахнувшимся на епископа, гнев — мужем, ругающимся с женой; рядом с ними валяются сломанное веретено и пустая бутылка.
Из всех бесовских животных он лишь в правом проходе разглядел, чуть не вывернув себе шею, двух драконов: одного из них изгоняет какой-то монах, другого ведет на поводу некий святой.
Что же касается животных богоугодных, Дюрталь высмотрел в ряду добродетелей женские фигуры в обнимку с символами благих дел: Послушание сопровождает бык, Целомудрие — феникс, Любовь — барашек, Кротость — ягненок, Крепость — лев, Воздержание — верблюд. Почему здесь феникс изображает Целомудрие, ведь в средневековых волюкрариях ему такой роли не отводится?
Скудость фауны в Шартре несколько разочаровала Дюрталя, но он утешился, осмотрев южный портал, служивший парным дополнением к северному; он повторял сюжеты Царского портала, но с вариациями: также воспевал Христа во славе, но уже как Всевышнего Судию, а также в лицах святых.
Этот вход был начат во времена Филиппа Августа на средства графа Дрёсского и его супруги Алисы Бретонской, а закончен лишь при Филиппе Красивом; он, как и два других, делился на три части: в стрельчатом тимпане средней арки повествовалось о Страшном суде; арка левая посвящена мученикам, правая же — исповедникам.
Центральная арка подражала формой кораблю, поставленному стоймя, вниз кормой, носом вверх; на выпуклых стенках бортов держались по шесть апостолов с каждой стороны, а в глубине, посередине, стояла одна-единственная статуя Христа.
Она так же знаменита, как и амьенский Христос; все путеводители превозносят правильность лика, спокойную гармонию черт; на самом деле она прежде всего холодна и хлыщевата, красива скучной красотой; насколько ниже она статуи Спасителя XII века в тимпане Царского портала; как жив, как выразителен тот Господь, восседающий посреди животных тетраморфа!
Апостолы, пожалуй, лучше отделаны, чем патриархи и пророки, стоящие вокруг святой Анны на северном портале, не так неуклюжи, но и искусство в них не так притягательно. Как и Христос, Которого они окружают, все они выглядят очень порядочно; все это благопристойная, так сказать, флегматичная, скульптура.
Благодушно улыбаясь, они держат орудия своего мученичества, как солдаты на посту держат ружья.
На правом простенке поселились апостол Петр, водрузивший крест, на котором был распят вниз головой, Андрей с латинским крестом, а не тем Х-образным, к которому его пригвоздили, затем Филипп, Фома, Матфей и Симон, все с короткими мечами, хотя апостол Филипп был распят и побит камнями, Фома заколот копьем, а Симон Кананит распилен пилой.
На левом простенке вместо Матфия, заместившего Иуду, виден апостол Павел, протянувший вперед длинный меч; далее следуют: Иоанн со своим Евангелием, Иаков Старший с коротким мечом, Иаков Младший с сукновальной палицей
{100}, Варфоломей с кривым ножом, которым с него содрали кожу, и апостол Иуда с книгой.
Все они громоздились на уступах изогнутых колонн, попирая босыми в знак апостольского звания ногами своих палачей. У них были длинные растрепанные волосы, бороды надвое, расходившиеся вилообразно, кроме безбородого Иоанна и Павла, который по традиции был лыс; и одеты они были одинаково: завернуты в плащи с искусно уложенными волнообразными складками. Один лишь Иаков Старший выделялся шляпой, усеянной ракушками, наподобие тех, в которых приходят к нему в Компостелу, в большой средневековый храм, воздвигнутый в его честь.
Этот святой почитаем в Испании, но вправду ли он просвещал эти места, как утверждают святой Иероним, святой Исидор и Толедский бревиарий? Иные в этом сомневаются. Во всяком случае, для XIII века его история, рассказанная Дурандом Мендским, вкратце была такова: он был послан в Иберию для обращения идолопоклонников, но не преуспел и вернулся в Иерусалим, где Ирод приказал обезглавить его. Тело апостола перевезли в Испанию, и там его мощи совершали обращения, которых он не мог достичь при жизни.
И вообще, размышлял Дюрталь, мы, на удивление, мало знаем об апостолах. Почти все они только выглядывают из кулис евангельского рассказа, и лишь у немногих — Петра, Павла, Иоанна — иногда обозначаются силуэты; остальные погружены во тьму, словно поглощены ореолом света, который разливает Христос, после же своей кончины размываются еще больше, и вся их жизнь отныне намечена лишь в смутных преданиях.
Вот апостол Фома, сокровище Господне, как отзывается о нем святая Бригитта. Откуда он родом — неведомо; при каких обстоятельствах, по каким причинам был призван — не знает никто, в каких странах проповедовал новую веру — тут начинаются споры. Одни находят его у мидян, парфян, персов, в Эфиопии, другие — в Индостане. Его обыкновенные атрибуты — наугольник и линейка, ибо утверждают, что он построил церковь в Мелиапуре и потому в Средние века стал покровителем зодчих и каменщиков.
Согласно Римскому бревиарию, он был убит в Каламине копьем, по Золотой легенде, изрублен мечами неизвестно где, а португальцы утверждают, что тело его принадлежит им и находится в Гоа, главном городе их индийских владений.
В XIII веке этот святой считался образцом упрямой недоверчивости. Он не только признал Господа, лишь увидев Его и вложив персты в Его язвы: если верить отцам нашим, такое же неверие он явил и тогда, когда ему сказали о вознесении Богородицы; чтоб его убедить, пришлось Пресвятой Деве самой явиться и бросить ему Свой пояс.
Апостол Варфоломей в темных слоях времен виден еще более смутно. Он был самым воспитанным из апостолов, говорит сестра Эммерих; у остальных, худородных, особенно у Петра и Андрея, так и остались невзрачные лица и общий грубый облик.
Действительно ли его звали Варфоломеем? Полагают, что да. Синоптики называют его в числе апостолов, Иоанн же нет; вместо того он упоминает человека по имени Нафанаил, о котором ничего не говорят три остальных Евангелия.
Итак, эти два апостола — одно лицо? Это почти наверняка так, причем святой Бернард полагает, что Варфоломей, или Нафанаил, был женихом на браке в Кане Галилейской.
Какова была его жизнь? Он странствовал по Аравии, Персии, Абиссинии, возможно, крестил иберов, племена Кавказа и, как и апостол Фома, Индию, но никакой достоверный документ этого не подтверждает. По одним сведениям, он был обезглавлен, по другим, с него заживо содрали кожу и затем распяли в Албании близ армянских пределов.
