Книга Все люди - враги, страница 133. Автор книги Ричард Олдингтон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Все люди - враги»

Cтраница 133

Они быстро прошли двором, чтобы избежать встречи с Баббо и Маммой, — как ни приятно было их общество в другое время, сейчас им хотелось избежать его. Апрельское солнце уже припекало и, когда они вышли на единственную улицу верхней деревушки, Кэти раскрыла свой новый зонтик.

— Давай я возьму твою сумку, — сказал Тони, заметив, что Кэти несет свой полотняный мешочек для завтрака, аккуратно застегнутый булавкой.

— Нет. Это мой следующий сюрприз, хотя я боюсь, что ты скоро угадаешь, в чем дело.

— Ты не натрешь себе ноги без чулок?

— Ты чересчур догадлив, Тони! Первая часть моего сюрприза заключается в том, что мы купим себе туфли на веревочных подошвах и покупать их буду я,

— А куда мы денем наши башмаки?

— Оставим их в магазине, глупышка, а потом зайдем за ними. На этот раз ты оказался не так догадлив!

— Я нарочно подыгрывал тебе.

— Это первый раз ты солгал мне за сегодняшний день, Тони.

— Ах, не обижайте меня, — захныкал Тони, — как вы можете так поступать с бедной девушкой?

Они купили туфли на веревочной подошве и переобулись тут же, в маленькой мелочной лавочке, украшенной непременным портретом короля, глядевшего на портрет дуче с таким видом, как будто он только что проглотил какую-то гадость; у дуче было такое выражение, какое может быть у человека, когда на него при исполнении важных общественных обязанностей, от которых никак нельзя оторваться, начинает оказывать действие касторка.

— А что, у вас, в Австрии, красивый президент, Кэти? — спросил Тони, когда она вывела его из деревни.

— Нет, милый. Почему ты спрашиваешь? — Просто так — я только что мысленно снимал шляпу перед королем Георгом.

— Вот интересно. А разве у тебя есть мысленная шляпа?

— А разве ты не замечала, что я иногда говорю сквозь нее?

— Говорить «сквозь» чего-нибудь — это, вероятно, еще какой-нибудь специфический жаргон?

— Да, Кэти, это значит нести всякий вздор. Но, уверяю тебя, дорогая, это самая жалкая острота, какую я когда-либо отпускал. Такая жалкая, что оправданием может служить только то, что от любви я лишился ума.

— Ну, знаешь ли, это не комплимент — говорить, что я сделала тебя слабоумным.

— Смотри! — воскликнул Тони. — Вон ящерица.

Ты когда-нибудь ловила ящериц, Кэти?

— Нет, никогда и не пыталась. Мне было бы страшно дотронуться до нее. А если бы она начала извиваться у меня в руке, я бы, наверное, завизжала.

— Их ужасно трудно ловить, — сказал Тони внушительно. — Если пальцами, конечно, и по-честному.

Давить не разрешается. Мне еще ни разу не удалось поймать. Вот! Смотри! Тьфу! Опять промахнулся!

— Ты должен лечь и лежать смирно и не шевелиться несколько часов подряд, пока какая-нибудь ящерица сама не забежит к тебе в руку, — сказала Кэти, смеясь. — Какой ты глупый, Тони. Ты все еще не догадался, куда мы идем?

— Я догадался еще тогда, когда ты сказала «туфли на веревочной подошве», — мы идем к маленькой бухточке, где мы купались когда-то, так ведь?

Кэти утвердительно кивнула.

— Ну, а теперь давай-ка мне сумку. Дорожка крутая и ужасно неровная.

— Нет, не отдам! Но, уж если тебе так хочется, можешь, когда мы дойдем до самого трудного места, взять мой зонтик.

Они пересекли открытый цветущий лужок, заросший дроком, ракитником и пучками индийских смоковниц, спустились, цепляясь за кусты, с кручи, у которой обрывалась тропинка, и, держась за руки, молча остановились у самого края прозрачной воды.

— За одно мы должны быть благодарны, — вымолвил, наконец, Тони, чувствуя, что ему нужно что-то сказать, а не то клубок снова подкатит к горлу. — За тот счастливый факт, что «дельцы» еще не добрались до этого крошечного уголка. Если бы они обнаружили здесь возможность делать деньги, они взорвали бы скалу и превратили бы эту крошечную бухточку в Плавательный Бассейн с Грандиозным Хором Наяд, выстроили бы казино, а по ночам пускали бы цветные рекламы.

— Перестань, перестань, Тони! Пожалуйста, замолчи. Я не смогу этого вынести. Я, кажется, убила бы всякого, кто посмел бы испортить этот уголок.

Я приходила сюда каждый день в этот свой приезд, только вчера не была.

— А что ты здесь делала?

— Сидела и думала, думала, вспоминала тебя, иногда плакала и жалела, что не умерла в тот день, когда мы вместе покидали Эа, — а теперь я рада, что не умерла.

— Я тоже приходил сюда в девятьсот девятнадцатом, — сказал Тони задумчиво. — Был осенний день, теплый, но такой грустный.

— И что ты тут делал?

— Вспомнил все так ясно, что увидел твое белое тело в прозрачной воде, и так хотел тебя, что мне казалось, все тело мое разрывается на части. Потом почувствовал, что вот-вот расплачусь, сорвал несколько цветов, бросил их в воду в знак памяти о тебе, простился с этим местом и ушел. Я ни минуты не думал тогда, что буду снова стоять здесь да еще с тобой, моей новой, еще более прекрасной Кэти.

— А что, я тогда очень старалась обольстить тебя, я была очень развязна, Тони? Меня теперь просто в краску бросает, когда я вспоминаю, как я завлекала тебя.

— Ты была обольстительна и ничуть не развязна.

А я уже тогда был влюблен в тебя по уши, — так мне тогда казалось, — но теперь я вижу, что это была лужица по сравнению с теперешним океаном.

— Ты был такой ласковый и кроткий. Тебе приходилось очень сдерживать себя, чтобы вести себя так кротко?

— Ангел мой, я готов был швырнуть тебя на камни и зверски изнасиловать!

— Неправда. Ты был очень робок и застенчив.

— И неуклюж. Я это сам знаю. Но не настаивай на этом слишком, а то мне станет стыдно за того неловкого мальчика.

— Ты никогда не был неуклюжим, и мне нравилась твоя застенчивость, хотя я и не понимала тогда, как она очаровательна. А что касается стыда, — добавила она, начиная раздеваться, — знаешь, ты сегодня днем сделал меня бесстыдной. Так что теперь тебе придется последовать моему примеру.

— Как чудесно, что мы снова можем купаться здесь, — сказал Тони, тоже начиная раздеваться. — Как ты думаешь, вода холодная?

— Не холоднее, чем была тогда, а нам она казалась теплой.

Кэти сбросила с себя рубашку и стояла перед ним, улыбаясь несколько смущенно, хотя только что хвалилась своим бесстыдством.

— Скажи, я так же нравлюсь тебе, как та девчонка, которая подбила тебя тогда раздеться и выкупаться здесь?

— Она была красива, — сказал Тони, — но она была еще девчонка. А ты женщина, и ты гораздо красивее. Твои груди и тело теперь сформировались, и во всех пропорциях полная гармония.

— И никаких критических замечаний у тебя нет?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация