Мысли его были прерваны шумом подъехавшего к подъезду автомобиля Элен, и до него почти тотчас же донесся возбужденный голос Маргарит:
— Тони! То-ни! Где ты?
Она влетела в комнату с так хорошо знакомым ему волнением самозваной избранницы невинно потерпевших, Валькирии
из Кенсингтона — о-ла-ла!
— Началось, — задыхаясь, вымолвила она и принялась безостановочно выпаливать слова, точно торопясь выговорить какую-то бесконечную бессвязную фразу, — вся дорога запружена громадными грузовиками, замечательно, не правда ли? Элен говорит, что она должна немедленно вернуться к Уолтеру, я могу поехать с ней, я должна быть в центре событий, тебе придется найти кого-нибудь, кто тебя подвезет, я уверена, что мы победим, а ты?
— Мне совсем не нужно, чтобы меня кто-то подвозил, — спокойно ответил Тони. — Я останусь здесь.
— Останешься здесь! Зачем? Мы только что слушали сообщение по радио, правительство призывает всех записываться в добровольческие дружины. Разве ты не запишешься?
— Нет.
— Как? Ты не хочешь помочь правительству в такой критический момент?
— Нет. Хватит с меня помогать правительствам в критические моменты. Пусть сами выпутываются.
— Что ж, ты собираешься помогать забастовщикам?
— Тем, что я ничего не буду делать, да. Я намерен придерживаться лозунга империи, о котором читал недавно, и «держаться».
— О Тони, ты положительно невозможен. А если разразится революция, что ты будешь делать тогда?
— Посмотрю, чья возьмет.
— И ты еще называл себя солдатом!
— Мне кажется, дорогая, те, кто стоял в стороне, чаще получали награды и нашивки за ранения.
— Ну, хорошо, оставайся тут и покрывайся плесенью, если тебе это нравится, а мне надо идти укладываться.
И она вылетела из комнаты.
Так исчезает надежда на взаимопонимание и дружеские отношения. Будь она проклята, эта Элен!
Тут он вспомнил, что надо по крайней мере пойти попрощаться с «этой Элен».
Он застал ее суетящейся около машины.
— Хелло! Очень жаль, что для вас нет места, — сказала она, — но, я думаю, вы найдете кого-нибудь, кто вас довезет. Как вы думаете, они не будут пытаться нас задержать?
— Не думаю. Но, будь я на вашем месте, я бы намалевал два бумажных флага — один национальный, а другой тред-юнионистский — и показывал бы тот или другой, смотря по обстоятельствам.
Элен фыркнула, и разговор мог бы принять неприятный оборот, если бы не появилась Маргарит с чемоданом в руке. Тони пристегнул их чемоданы к багажнику, простился с Элен и поцеловал Маргарит. Когда они отъезжали, он посмотрел им вслед спокойно, сознавая свое поражение, и даже не почувствовал благодарности к Маргарит, когда она, обернувшись, крикнула через плечо, что будет сообщать ему все новости по телефону. Единственная новость, которую он хотел бы услышать, это о том, что люди стали немного разумнее, порядочнее и миролюбивее; ему претила эта игра в состязание на кубок, в которой человек становится на сторону тех или других просто ради азарта, и поддерживает свою сторону, точно спортивную команду, без всякого чувства ответственности. И какая страсть к этой игре в войну! Совершенно очевидно, что никто не верит, что с ними действительно может случиться что-нибудь неприятное, и это запугивание забастовщиками, которые бросаются камнями, используется только ради нагнетания тревожной обстановки. Пусть едут! А что касается Маргарит, — если она не хочет попытаться жить с ним в дружбе, если она в любую минуту готова поддаться влиянию Элен, — что ж, пусть идет своей дорогой.
Вечер прошел тихо и спокойно. Тони написал письмо Уотертону, сообщая ему, что намерен продать дом, но оставляет за собой прилегающий к нему коттедж в четыре комнаты, Он предлагал его Уотертону бесплатно, как место, куда он может приехать во всякое время, если ему уж очень надоест Лондон, и приписал, что они могли бы иногда вместе проводить там по нескольку дней, гулять и беседовать. После обеда, обложившись картами и путеводителями, он составил себе план поездки на Сицилию. Он уже много лет мечтал о том, чтобы увидеть сицилийскую весну, хотя его и уверяли, что остров страшно перенаселен и каждый вершок земли обработан так, что можно с таким же успехом искать Феокрита
в Балхаме, как и в Сиракузах. Все равно, стоит посмотреть самому. К несчастью, это, кажется, не слишком удобное место для путешествий без автомобиля. Может быть, Джулиан найдет там какой-нибудь материал для репортажа?
Пусть бы сочинил какую-нибудь сенсационную ерунду о мафии…
На следующее утро Тони только что собрался выйти, как зазвонил телефон. Он снял трубку, ожидая услышать новости от Маргарит, и был совершенно ошеломлен, узнав голос главного директора фирмы.
Голос вещал, что, разумеется, Тони известно о всеобщей забастовке и о попытках парализовать деловую жизнь во всех сферах страны. (Последнюю часть фразы Голос произнес с великим ужасом.) Тони ответил, что слышал про забастовку, но что его лично она пока никак не коснулась. Голос пренебрег этим замечанием и сказал, что весь персонал конторы остался верен своему долгу, хотя, к несчастью (ему больно об этом говорить), сдельные рабочие и рабочие, занятые на производстве, покинули свои места. Созывается совет директоров, чтобы решить, на каких условиях можно будет принять обратно этих людей после того, как они признают себя побежденными, и Тони просят непременно присутствовать на заседании. Более того, вещал Голос, из лояльных служащих организуется дружина для распределения имеющихся запасов, — которые, к счастью, довольно обильны, — в чем директора сами примут личное участие, причем весьма желательно, чтобы все начальники отделов и директора добровольно приняли на себя обязанности констеблей.
Маловероятно, что им действительно придется выполнять эти обязанности, но моральный эффект, несомненно, будет, а если уж дело примет дурной оборот, то вое они, конечно, исполнят свой долг. Несомненно, несомненно. В настоящий момент инструкции его сводятся к тому, что Кларендону предлагается считать свой отпуск оконченным и немедленно явиться на службу. Не прислать ли за ним машину?
Тони слушал все это с возрастающим чувством возмущения — какая наглость! Когда Голос кончил, Тони громко сказал:
— Разумеется, нет.
И повесил трубку. После этого он ушел и вернулся только к завтраку. На пороге маленькой столовой его встретила несколько взволнованная горничная.
— Простите, сэр, миссис звонила, спрашивала, как вы себя чувствуете, просила передать вам привет и сказать, что все идет прекрасно. Она очень надеется, что вы приедете сейчас же, чтобы ничего не пропустить.
— Спасибо, — сказал Тони.
— А потом еще звонил какой-то джентльмен из конторы и сказал, что ему непременно нужно поговорить с вами. Я сказала, что вас нет дома, он спросил, не поехали ли вы в Лондон, и я ответила, что не знаю.
