Мистер Ривз продолжал гладить Марсель по голове, но в ответ слышались только рыдания и всхлипывания. Мистер Ривз поглядел на часы, вздохнул и принялся неуклюже укладывать вещи Марсель в чемодан. Пока он трудился, рыдания понемногу сменились вздохами. Затем Марсель услышала, как мистер Ривз отворил гардероб и начал вынимать оттуда ее платья. Раздался стук упавшей на пол вешалки.
— Что ты там делаешь, папа? — резко спросила Марсель, приподняв от подушки раскрасневшееся, заплаканное лицо.
— Укладываю твои вещички, утеночек, — бодро сказал мистер Ривз. — Лежи себе, лежи тихонько, а папочка сделает все сам.
— Ты же мнешь мое лучшее платье! — вскричала Марсель, подпрыгнув на постели. — Дай сюда! Я уложу все сама…
Всю дорогу до Монте-Карло они молчали: Марсель сидела необычно притихшая, подавленная, мистер Ривз блаженно переваривал завтрак, оказавшийся превосходным. Внезапно автомобиль остановился перед отелем, и это вывело мистера Ривза из состояния полудремоты.
— Это здесь? — спросил мистер Ривз.
— Да сэр.
— Отлично. Выгружайте чемоданы… Номера я снимать не буду. Ну-с, сколько я вам должен за все?
Войдя в отель, мистер Ривз тотчас же увидел свою супругу: она сидела под большой пальмой, росшей в кадке, и вид у нее был совсем несчастный.
— Здравствуй, Джейн! Ну как ты тут? — жизнерадостно приветствовал ее мистер Ривз.
Миссис Ривз стремительно вскочила.
— Слава тебе, господи, наконец-то ты приехал! — трагически воскликнула она. — Почему ты так задержался?
— Как это я задержался?
— Разве ты не получил мою телеграмму?
— Какую телеграмму?
— Телеграмму, которую я послала тебе сегодня утром.
— Нет, — сказал мистер Ривз, — мы приехали по собственному почину; останавливались в Ницце позавтракать. А что случилось?
— Только, пожалуйста, не будь слишком суров к Бейзилу, Джон, — громко зашептала миссис Ривз. — он ужасно расстроен, но понимаешь, вчера мы отправились в казино и…
— Ну и что?
— Он проиграл все деньги, какие у нас были.
— Хм, — произнес мистер Ривз. — Так, значит, он проиграл все деньги? Ловкий малый, нечего сказать! Где же он сейчас?
— Лежит наверху у себя в номере.
— Хм, — снова произнес мистер Ривз. — Хорошая из вас получилась парочка, а?
— Не будь таким бессердечным, — дрожащим голосом пролепетала миссис Ривз. — Наше положение было поистине трагично. Мы допустили ошибку, пытаясь одолжить здесь денег, и получилось что-то невообразимо кошмарное. Они потребовали у меня в залог часы, чтобы послать тебе телеграмму, и мне не на что было даже позавтракать…
— Как, ты не завтракала?! — Мистер Ривз оцепенел от ужаса. — Черт! Ты же, верно, умираешь с голоду! Где тут бар, я раздобуду тебе хоть каких-нибудь бутербродов!
— Ох, мы так голодны, — едва удерживаясь от слез, простонала миссис Ривз. — Я побегу наверх и подниму Бейзила…
— Никуда ты не побежишь, — жестко сказал мистер Ривз. — Пошли.
— Но…
— Никаких но! Пускай хоть раз в жизни посидит без еды. Может быть, это немножко научит его знать цену деньгам. Ну, где здесь бар?
Заставив миссис Ривз уничтожить несметное количество бутербродов и влив в нее все пиво, какое она оказалась в состоянии проглотить, мистер Ривз, взяв Марсель за руку, произнес:
— У нашей малютки после твоего отъезда, мамочка, тоже были свои огорчения.
— Да? — встревоженно спросила миссис Ривз. — А что такое?
— Да видишь ли, — сказал мистер Ривз, сжимая руку Марсель, чтобы придать ей бодрости, — она, понимаешь, влюбилась в одного из этих ваших светских молодых людей в Канне. Ну и познакомила его со мной… По правде говоря, они вроде как даже хотели пожениться. Ну, а старый папочка быстро раскусил, что этот молодой человек не совсем то, что ей надо, и она его прогнала. Верно я говорю, малышка?
Марсель потянулась к отцу и запечатлела на его щеке поцелуй.
— Папочка, ты прелесть! — прошептала она.
— Но что же все-таки произошло? — Миссис Ривз не могла успокоиться. — Я хочу, чтобы вы рассказали мне все как было.
— Да нечего больше рассказывать, — безапелляционно заявил мистер Ривз, снова заговорщически сжимая руку Марсель. — Что было, то прошло. Но, разумеется, все это немножко огорчило нашу малютку. Так что мы не будем больше об этом поминать.
— Тем не менее я полагаю, что мать…
— Не может не видеть, что ее дочь расстроена и не желает больше об этом говорить, — перебил ее мистер Ривз. — А теперь мы берем такси и отправляемся в ближайшее агентство за билетами.
— За билетами? — в недоумении повторила миссис Ривз. — За какими билетами?
— За билетами в Лондон, — твердо сказал мистер Ривз, давая понять, что всякие возражения бесполезны. — Мы возвращаемся домой.
ШЕСТНАДЦАТЬ
В поезде было жарко и столько набилось народу, что даже после всех уговоров и чаевых мистеру Ривзу удалось раздобыть только два лежачих плацкартных места — для Марсель и миссис Ривз, — сам же он всю ночь обливался потом и задыхался от жары, тщетно пытаясь поспать, сидя в забитом до отказа купе. Он дал себе торжественную клятву никогда, никогда, никогда до конца своей жизни больше не путешествовать заграницей в поездах. И все же, несмотря на все эти неудобства и досаду, где-то в глубине души все отчетливей и отчетливей нарастало чувство удовлетворения — ведь каждый оборот этих громыхавших железных колес приближал его туда, к той стране, где все было устроено на его, на ривзовский лад, к жизни, исполненной смысла, к людям, которые понимают, что к чему.
Вот наконец и Париж, и в безоблачном небе — огромное сверкающее солнце, льющее зной на уже изнуренный летней жарой город. Все семейство провело сутки, лежа попеременно то в ванне, то в постели. Мистер Ривз почти весь вечер был занят подсчетами. Он составил опись всех своих капиталовложений и, заглянув в последнюю английскую газету, которую ему удалось раздобыть, проверил по биржевой сводке свое состояние на истекший день. Результат в общем получился довольно утешительный. Мистер Ривз, подобно робкому горожанину в военной обстановке, успокаивал себя мыслью о стойких батальонах фунтов стерлингов — каждый батальон в тысячу единиц, — выстроившихся стеной между ним и долговой тюрьмой. Мистер Ривз не принадлежал к числу тех людей, которые делают вид, что считают деньги источником всех зол; он, по правде говоря, считал их гарантией спокойствия и респектабельности — своего рода талисманом, вроде головы Медузы, способным обезвредить как все то зло, которое могло грозить лично ему, так и все зло жизни вообще. Однако, когда он перешел к подсчету проторей и убытков, к сопоставлению годового дохода с издержками, перспектива оказалась значительно менее радужной. Впервые в жизни расходы мистера Ривза превысили его доход, и к ужасу своему и стыду он обнаружил, что значительно превысил и свой кредит в банке. Все это убедительнее, чем когда-либо, показало мистеру Ривзу, что путь к спасению существует только один — и он отправил телеграмму Джо Саймонсу…
