– Александр Юрьевич, – начал Лутов, – я хотел с
вами посоветоваться. Или проконсультироваться, если вам угодно.
– Я к вашим услугам, – радостно заявил я, с облегчением
понимая, что он не собирается меня ни в чем упрекать.
– Наша организация наконец пришла к тому, чтобы делать
собственную телевизионную программу. Не помню, говорил ли я вам о наших
филиалах… Говорил?
– Нет.
– Так вот, наша организация имеет филиалы практически по
всему миру. Пусть вас это не удивляет, люди, оказавшиеся в психологическом
тупике, живут всюду, и все они нуждаются в помощи. Не обязательно именно в
нашей помощи, но они в ней нуждаются. Поэтому нам удалось создать достаточно
разветвленную сеть центров. Наша особенность состоит в том, что человек не
лежит в наших кризисных центрах, как в психиатрических или неврологических
клиниках. Он живет с нами. Вам понятно, о чем я говорю?
– Не совсем, – озадаченно откликнулся я.
– Тогда поясню. Человек приходит к нам и говорит: мне плохо,
я не хочу жить так, как я живу. Я хочу умереть. И мы отвечаем ему: иди к нам, и
ты будешь жить по-другому. У тебя не складывается карьера, ты не справляешься с
работой, она перестала быть тебе интересной? Мы дадим тебе работу по твоим
способностям и склонностям. Тебя никто не любит? Тебя предали друзья? Мы
окружим тебя дружбой и любовью. Твоя семья разрушилась? Ты войдешь в нашу
большую семью, где найдутся люди, которые заменят тебе родителей, и люди, к
которым ты сможешь относиться как к собственным детям. Ты утратил нравственные
ориентиры? Мы дадим тебе веру и учение.
– И какую же работу вы им даете? – скептически
осведомился я. – Мыть полы и готовить на всех?
– Ну зачем же, – мягко усмехнулся Лутов. – Мы
создали собственные предприятия, опять же по всему миру. Вы даже представить
себе не можете, какое количество людей идет к нам. Вот из этих людей и создаются
фирмы, конторы, агентства и даже маленькие производства.
– Интересно… А живут они как? В казармах?
– Бог мой, – рассмеялся Лутов, окидывая меня теплым
взглядом своих серых глубоких глаз, – где вы набрались этих бредней? Да,
они живут не во дворцах, но они живут вполне достойно. Во всяком случае, ни о
какой казарме речь не идет и идти не может. Если у человека есть собственная
квартира, то он живет в ней. Если своего жилья нет, то он может жить с
кем-нибудь из наших пациентов. Живут по двое, по трое. Мы обеспечиваем жильем
всех.
– На какие деньги? Или об этом неприлично спрашивать?
– Вполне прилично. Сразу видно, что вы не сильны в
экономике. Я ведь только что сказал вам, что у нас собственная сеть
предприятий. И предприятия эти приносят доход. Хороший доход. Он позволяет
обеспечивать наших пациентов всем необходимым. Еще и на развитие остается. В
некоторых странах мы выпускаем собственную газету. Еженедельник в четыре
полосы. Конечно, вам это может показаться смешным, но наша цель – информировать
людей и о нашем центре, и давать им практические советы по выходу из
психологического кризиса. Газета, должен вам сказать, полностью раскупается,
так что мы не внакладе. А теперь доходы от наших предприятий позволяют нам
подумать и о собственной телевизионной программе. Для начала один раз в месяц,
а если все пойдет успешно, перейдем на еженедельные выпуски. Вот на эту тему я
и хотел с вами поговорить.
Мы просидели в баре до глубокого вечера. Лутов задавал
вопросы, я добросовестно отвечал на них, раскрывая перед ним технологию
создания телевизионных программ и рассказывая о тонкостях взаимоотношений с
каналом, которому программа будет продаваться. Мне очень хотелось выглядеть в
его глазах опытным и компетентным, и я даже пошел на то, чтобы раскрыть перед
ним некоторые секреты, которые обычно огласке не предаются. Но я верил ему. И
(страшно признаться) хотел ему понравиться. Каким-то отстраненным взглядом
наблюдая за ситуацией, я понимал, что такой центр, о котором он рассказал, это
полная глупость и благотворительные слюни. Религиозная чушь. Веру они, видите
ли, дают! Но другая часть меня, включенная в ситуацию, в разговор с Лутовым,
этого не видела, она просто наслаждалась обществом умного и серьезного
человека, который не пытался учить меня жить и не давал никому никаких оценок,
зато рассуждал здраво и логично.
– Спасибо, Александр Юрьевич, – сказал на прощание
Лутов, крепко пожимая мне руку, – я обдумаю все, что вы мне рассказали.
Если возникнет надобность, я могу попросить вас проконсультировать меня еще
раз?
– Разумеется. Буду рад оказаться полезным, – искренне
ответил я.
На том мы и расстались. Больше он мне не звонил. Первое
время я часто вспоминал его, особенно когда приходилось общаться с людьми,
разительно непохожими на него, амбициозными, неумными, суетливыми. Потом, после
того, как я узнал о собственной грядущей кончине, я как-то забыл о нем, как,
впрочем, и о многом другом.
А после встречи с убийцей вспомнил. Я понял, что не хочу
умирать. Но заявлять на Вику в милицию я тоже не хочу. И прозябать в нищете не
хочу. Я хочу жить.
И я позвонил Лутову.
Глава 7
Он встретил меня улыбкой, и, почувствовав тепло его серых
глаз, я удивился тому, что не позвонил раньше. Только сейчас, оказавшись рядом
с ним, я понял, как мне было плохо все время. Почему я так легко смирился со
смертью? Только потому, что она исходила от Вики, которую я обожал и которой
готов был простить все? Наверное. А может быть, потому, что я и в самом деле не
борец, я всегда легко отступал, сталкиваясь с сопротивлением или с
препятствиями, мне проще было отказаться от задуманного, чем прилагать усилия к
тому, чтобы преодолеть то, что мешает достижению цели.
На этот раз Лутов был не в костюме, как раньше, а в джинсах
и темно-сером свитере, точь-в-точь такого же цвета, как его глаза. Я приехал к
нему домой, и вполне понятно, что дома он ходил не при параде. Обычная
двухкомнатная малогабаритка с тонкими стенами, пропускающими каждый звук, как
раз в такой мы и прожили много лет с Викой и моей сумасшедшей матерью.
– У вас очень знакомое выражение лица, – сказал он
почти сразу же, усадив меня в комнате на жесткий, неудобный старый диван.
– Почему знакомое? – удивился я.
– Именно такие лица бывают у наших пациентов, когда они
впервые приходят к нам. Выражение ужаса, отчаяния и решимости. У вас что-то
случилось?
– Случилось.
Я не стал рассказывать Лутову про Вику и про нанятого ею
киллера, просто постарался дать понять, что хотел бы, как выразился сам Лутов,
стать членом их коллектива.
– Я рад, – коротко ответил он. – Но, если помните,
я говорил вам, что у нас существуют правила, которым должны подчиниться все,
кто к нам приходит. Эти правила не всем нравятся, и многие отказываются от
жизни в нашем центре.
– Что это за правила?
– Мы все – одна семья. В полном смысле этого слова. Вы
понимаете? В полном.
