Я услышал, как хлопнула входная дверь, в коридоре раздались
чьи-то шаги, и вопросительно взглянул на Лутова. Его лицо мгновенно стало
жестким, и со своим лысым черепом и горбатым носом он теперь напоминал большую
хищную птицу.
– Прошу прощения, – сухо сказал он, – я на минуту
вас покину.
Он вышел из комнаты и плотно притворил за собой дверь. До
меня доносился женский голос, что-то раздраженно и быстро говоривший, и голос
Лутова, но слов разобрать я не мог, впрочем, не очень-то и старался. «Минута»
превратилась в добрых пятнадцать, но я их почти не заметил, судорожно обдумывая
услышанное. Уход со всем имуществом? Похоже на секту. Я слышал, есть такие
религиозные секты, которые требуют от своих адептов чего-то подобного. Но, с
другой стороны, Лутов почти ничего не говорил о религии и вероучении, так,
обмолвился во время нашей прошлой встречи почти месяц назад. И потом, я что-то
не слыхал, чтобы секты создавали собственные предприятия и обеспечивали своих
членов полезной работой. Для них весь смысл ухода с имуществом в том и состоял,
чтобы на эти средства поддерживать сектантов, которые ничего не делают, только
молятся и пропагандируют свое учение. В конце концов, какая мне разница? Я
должен думать только о том, годится ли это для меня. И пришел к выводу, что
годится. Даже более чем. Никаким имуществом я не рискую, ибо приду к ним голым
и босым, с десятком рубашек и тремя костюмами. Зато получу работу, которую умею
и люблю делать. Например, займусь той самой телевизионной программой, о которой
мне в прошлый раз говорил Лутов. А если с программой у них не получится, то
ведь есть газета, а я по образованию как-никак журналист. И Вика не захочет
меня убивать, если я прямо сегодня предложу ей развод без раздела имущества.
Она отменит свой заказ. Только вот мать… Непонятно, как быть с ней.
Лутов вернулся в комнату, и почти следом за ним вошла
женщина лет сорока с опухшими от слез глазами. В руках у нее был поднос с
чайником, чашками, сахарницей и огромной тарелкой, на которой аппетитной горкой
возвышались источающие аромат корицы круглые плюшки. Женщина посмотрела на меня
как-то затравленно, но при этом улыбнулась.
– Угощайтесь, пожалуйста.
Она ловко расставила на столе чашки, пристроила блюдо с
плюшками и заискивающе глянула на Лутова.
– Еще что-нибудь подать?
– Нет, иди. Спасибо, – холодно ответил он, кивком
головы отпуская ее, как прислугу.
Женщина вышла, тихонько прикрыв за собой дверь. Наверное,
это жена Лутова, подумал я. Похоже, у них тоже в семейной жизни не все в
порядке. Чудеса, да и только! Мне казалось, у такого мужика, как Лутов, вообще
не должно быть проблем, бабы его наверняка обожают, если уж даже на меня
подействовало его обаяние.
– Ваша супруга отлично готовит, – восхищенно сказал я,
откусив кусок мягкой горячей плюшки.
– Это не жена, – коротко ответил Лутов.
Я понял, что он не горит желанием обсуждать женщину, которая
только что плакала, а потом подавала нам чай.
– У вас есть еще вопросы, Александр Юрьевич, или вы хотите
взять тайм-аут и подумать? – спросил он, возвращаясь к нашему разговору.
Тайм-аут! Можно подумать, у меня есть хотя бы минута.
Решение нужно принимать немедленно и как можно скорее поговорить с Викой о
разводе, иначе пуля из пистолета с глушителем достанет меня в любой момент.
– Пожалуй, мне все ясно, – медленно сказал я,
подыскивая правильные слова, чтобы спросить насчет матери, объяснить ситуацию и
в то же время не проговориться насчет Вики. – Только вот… Видите ли, у
меня мать – инвалид по психическому заболеванию. Сейчас она живет одна, но с
каждым днем это становится все проблематичнее. Я рассчитывал на то, что смогу
нанять ей сиделку или оплачивать пребывание в хорошем интернате, но теперь все
обернулось таким образом… Я не хотел бы вдаваться в детали, это наше сугубо
семейное дело, но теперь у меня нет денег. Совсем нет. Вплоть до того, что мне
негде и не на что жить. И если я уйду к вам, в ваш центр, то мать останется
совсем одна. Моя жена о ней заботиться не будет.
– Вам придется развестись, – напомнил Лутов. – Я
вас предупреждал, состоящие в браке люди не могут быть нашими пациентами. В
противном случае, в соответствии с законодательством их супруги смогут
претендовать на часть доходов наших пациентов, и это повлечет за собой массу
сложностей.
– Да-да, я понимаю, – торопливо согласился я. Мне было
глубоко наплевать на их правила и их сложности, развод с Викой нужен был только
для того, чтобы сохранить собственную жизнь. – Конечно, я оформлю развод в
самое ближайшее время, у нас нет детей и имущество мы не делим, так что все
будет быстро и не сложно. Но я тем более не могу рассчитывать на то, что за
моей матерью будет ухаживать моя бывшая жена. Я имею в виду, оплачивать уход за
ней.
– Какая квартира у вашей матушки? – сочувственно
осведомился Лутов.
– Да точно такая же, как у вас. Две комнаты, общая площадь
тридцать семь квадратных метров, жилая – двадцать три. Комнаты смежные,
четырнадцать и девять метров.
– Это решаемая проблема, – успокоил он меня. –
Конечно, она решается только в том случае, если вы придете к нам. Мы
предоставим вам жилье, таким образом, квартира вашей матушки будет вам лично
уже не нужна, и вы сможете распорядиться ею наилучшим образом. Например,
продадите ее и из этих денег будете оплачивать пребывание матери в частной
клинике. Передадите квартиру государству и устроите мать в дом престарелых. Или
наймете сиделку и оформите квартиру матери на нее. Так многие делают. Составляют
завещание в пользу того, кто за тобой ухаживает. Можно даже обменять квартиру
на комнату в коммуналке и взять большую доплату, на эти деньги нанять сиделку.
Я прекрасно вас понимаю, Александр Юрьевич, жить с женой по каким-то причинам
вы не хотите, а с матерью – не можете, но, кроме как у матери, жить вам негде.
Если вы придете к нам, все решается легко. Еще какие проблемы?
– Больше никаких, – с облегчением произнес я. –
Какие шаги от меня требуются?
– Только развод. После этого вы приходите к нам,
встречаетесь с нашими юристами, оформляете все бумаги на право распоряжаться
вашей собственностью и переезжаете на ту квартиру, которую мы вам подберем. В
первое время вам, вероятно, придется пожить с соседями, но их будет максимум
двое и у каждого из вас будет своя комната. У вас есть пожелания по этой части?
– Какие же могут быть пожелания? – удивился я, внезапно
ощутив в себе способность шутить, которую я в последнее время полностью
утратил. – Конечно, я бы хотел, чтобы это были молодые красивые женщины.
Если нельзя молодых, то пусть будут просто красивые. Если и это недоступно, то
лучше мужчины, и лучше курящие, но непьющие.
Обсуждение перешло в практическую область, словно все самое
сложное осталось позади, все решения уже приняты и теперь можно заняться
деталями. Я и в самом деле испытывал невероятное облегчение от того, что все
мои проблемы, еще вчера казавшиеся неразрешимыми, вдруг предстали в совершенно
ином свете. Совсем не обязательно умирать от пули киллера, можно остаться в
живых и при этом не жить с сумасшедшей старухой и не ввязываться в явный или
скрытый криминал, чтобы заработать на кусок хлеба. Можно жить вполне прилично с
материальной точки зрения и заниматься делом, которое получается и которое
интересно. И при всем том Вика не оказывается в тюрьме. Да мог ли я даже
мечтать об этом?
