Но Каменская, к моему удивлению, не опоздала. Более того,
когда я подъехал к Колхозной площади, она уже стояла в оговоренном месте, хотя
до условленного времени оставалось минут десять. Как раз эти десять минут я и
оставлял себе про запас на случай «пробки» в районе Рижского вокзала. Дождя не
было, я вышел из машины и предложил ей посидеть на улице за достаточно чистым,
хотя и слегка колченогим столиком.
До этого я видел Каменскую три или четыре раза, разговаривал
с ней, но отчего-то не заметил, как странно она одевается. По-настоящему
дорогими на ней были только кроссовки. Пожалуй, они стоили столько же, сколько
и обручальное кольцо на ее руке. Все остальное – джинсы, куртка, платок на шее
– было дешевым, неброского темного цвета. Впрочем, я слышал, что милиционеры
получают маленькую зарплату, на нее хорошо не оденешься. Небось копила на эти
«кроссы» целый год.
– Александр Юрьевич, что произошло с вашей передачей? –
спросила она.
– Ничего, – я пожал плечами. – А что должно было
произойти?
– Я смотрела сегодняшний эфир. Это совершенно не похоже на
то, что было раньше.
– Прямой эфир, – коротко пояснил я. – Это всегда
выглядит иначе, нежели заранее записанный и отредактированный сюжет.
– И теперь так будет всегда?
– Не знаю. Все зависит от того, когда появится
корреспондент, который будет готовить программы вместо Оксаны.
– Просветите меня, Александр Юрьевич, – попросила
она. – Я хочу понять, почему вам так необходим корреспондент, если вы
прекрасно можете работать в прямом эфире.
Вопрос мне не понравился. Что значит «прекрасно могу
работать»? Сегодняшний эфир был чудовищным и никак не отвечал общей концепции
программы. Если бы Витя Андреев, наш директор, был жив, он бы мне голову
оторвал за такую работу. То, во что я превратил беседу с кинопродюсером, было
верхом непрофессионализма, и никакие оправдания на тему стресса и переживаний
здесь не проходили. Я это отчетливо сознавал, но не считал нужным ничего менять
в ходе эфира. Для чего напрягаться, если без Вити и Оксаны программа умрет
самое позднее через неделю, а сам я умру, возможно, куда раньше. Да что там
«раньше», меня все равно уже нет в живых. Пусть я еще двигаюсь и дышу, принимаю
пищу и алкогольные напитки, произношу слова и произвожу впечатление нормального
мужика, но разве человек может быть живым, если для него не существует понятия
«завтра» и даже «через час»?
– Видите ли, – я был сама любезность и терпение, –
ведущий должен знать о своем собеседнике достаточно много, чтобы сделать
разговор с ним интересным для публики. Если бы программа шла один раз в неделю,
то у меня было бы достаточно времени, чтобы познакомиться с человеком поближе и
заранее продумать ход передачи. Но поскольку передача ежедневная, познакомиться
и подготовить беседу с пятью гостями в течение одной недели я не могу просто
физически. Для этого и существует корреспондент. Он встречается с будущими
гостями передачи, получает сведения об их жизни, деятельности, вкусах,
привычках, взглядах и проблемах. Потом, собрав нужные сведения, садится вместе
с режиссером и начинает готовить программу. Ход беседы планируется заранее,
неинтересные темы отбрасываются, интересные аспекты высвечиваются особенно
ярко. И только на последнем этапе уже подключается ведущий. Оксана Бондаренко
была уникальным работником и успевала подготовить необходимые материалы. Уж как
она это делала, я не знаю, но факт есть факт. Один человек заменить ее не
сможет, нужно искать как минимум трех. А это не так просто, как вы думаете.
Поэтому, пока не наладится работа новых корреспондентов, мне придется работать
в прямом эфире.
Мне казалось, я был вполне убедителен, хотя Вика и уверяла
меня всегда, что врать я не умею. Но не рассказывать же этой дамочке с Петровки
правду про нашу программу…
– Я постаралась восстановить все передвижения Андреева и
Бондаренко за несколько дней, предшествовавших их гибели, – сказала
Каменская, – и у меня остались «белые пятна». Может быть, вы вспомнили еще
что-нибудь о своих коллегах?
– Нет, я рассказал вам все, что знал и мог припомнить.
– Значит, добавить вам нечего?
– Совершенно нечего.
– Видите ли, ни их родные, ни друзья не смогли нам даже
предположительно пояснить, где Андреев и Бондаренко могли находиться в эти
периоды времени. Считалось, что они на работе. Но в студии их в это время не
было, и по каким заданиям уехала, например, Оксана, никто сказать не мог.
– Это должен был знать Андреев.
– Но у него теперь не спросишь, – вздохнула она.
– Не спросишь, – тупо подтвердил я. – Больше я вам
ничем помочь не могу, к сожалению. У Виктора был отдельный блокнот, куда он
заносил все сведения о ходе сбора материалов, там обязательно отмечалось, куда
и зачем уехал корреспондент.
– Так жестко контролировали Оксану? – удивилась
Каменская.
– Дело не в контроле, а в том, чтобы точно представлять себе
ход сбора материала по конкретному сюжету. Ну и водителя нужно контролировать,
в том смысле, чтобы точно знать, куда он уехал и как скоро вернется. Вы с
водителем разговаривали?
– Конечно. Он за интересующее нас время полностью отчитался.
Но был при этом ни с Андреевым и ни с Бондаренко. Александр Юрьевич, я
вынуждена сделать вывод, что у ваших коллег была еще какая-то сфера интересов
помимо работы в вашей программе. Может быть, бизнес?
– Может быть, – согласился я. – Но мне об этом
ничего не известно.
Беседа тянулась неспешно и вяло, Каменская явно никуда не
торопилась, ну а уж я-то – тем более. Куда мне спешить? К могиле? Интересно,
какой заказ сделала моя Вика? Может, она велела ликвидировать меня в течение
трех дней, и мне на кладбище уже прогулы ставят?
Я постарался незаметно оглядеться. А вдруг наемный убийца
где-то поблизости и терпеливо ждет, когда я расстанусь с сотрудницей уголовного
розыска? Но людей вокруг было много, а как выглядят наемные убийцы, я не знаю.
Да ладно, черт с ним, все равно ведь достанет он меня рано или поздно. От киллеров
защиту еще не придумали, вон даже высших должностных лиц вплоть до президентов
убивают.
– Вы далеко живете? – внезапно спросил я.
* * *
– Вы далеко живете? – неожиданно спросил Уланов.
– Далеко, – ответила Настя. – На Щелковском шоссе.
А что?
– Хотите, я вас отвезу домой?
– Хочу, – честно призналась она. – Но мне неловко.
Так что давайте не будем создавать вам проблемы.
– Никаких проблем, – Уланов отчего-то развеселился,
даже лицо словно помолодело, – мне все равно нужно в те края. В дороге
вдвоем веселее будет.
Настя удивленно взглянула на него. Странный он какой-то,
Уланов этот. То сидел понурый, разговаривал неохотно, цедил слова, как
одолжение делал, а то вдруг стал любезным, улыбается, предлагает подвезти и
делает вид, что нуждается в попутчике. Он совершенно не производит впечатления
человека, скучающего наедине с собой. Или он таким простеньким способом
пытается свернуть беседу? Что ж, можно пойти ему навстречу, ничего толкового из
него все равно не вытянуть. Почему-то она, посмотрев сегодняшний выпуск «Лица
без грима», была уверена, что с Улановым что-то происходит и ей удастся его
разговорить. Очевидно, она просчиталась, и свое время напрасно потратила, и
человека зря побеспокоила.
