– Я понимаю.
– Позвоните мне завтра с утра, я скажу, куда и к кому вам
обратиться.
– Спасибо, – тепло поблагодарил я, – прямо не
знаю, что бы я без вас делал. Умер бы, наверное.
– Ну, не преувеличивайте. Всего доброго, до завтра.
А ведь я не преувеличивал. Лутов даже не догадывался, до
какой степени я был точен и близок к истине в своем высказывании.
Глава 10
Татьяна Григорьевна Образцова решения принимала легко.
Разумеется, сомнения не были ей чужды, но излишние колебания она преодолевала
быстро. Годы следственной работы, в течение которых ей доводилось отдавать под
суд не только мелких жуликов и жалких идиотов, но и настоящих акул теневого
бизнеса, сделали ее жесткой и резкой. Она, в отличие от той же Насти Каменской,
мало чего боялась в этой жизни. Поэтому если проблема была, как она выражалась,
не витальной и неправильное решение ничьей жизни не угрожало, она сомневалась
недолго.
Дело об убийстве колдуньи Инессы было непростительно
запущенным, и виновата в этом была только она, Татьяна, да еще, может быть,
объективные условия, которые просто не позволяли добросовестно и тщательно
заниматься всеми восемнадцатью делами, находящимися в производстве у
следователя Образцовой. Времени до ухода в дородовой отпуск оставалось немного,
и единственным шансом хоть как-то сдвинуть расследование с мертвой точки была
беседа с профессором Готовчицем, в отделении у которого Инна Пашкова несколько
лет назад проходила интернатуру. Другим шансом был Александр Уланов, зачем-то
посещавший квартиру одной из клиенток Инессы, некоей гражданки Лутовой Валентины
Петровны. Разумеется, никаких откровений от Уланова Татьяна не ждала, но через
него можно приблизиться к Лутовой или хотя бы узнать о ней побольше. Большой
опыт работы не позволял Образцовой надеяться на то, что, потянув за ниточку
«Лутова – Уланов», она что-нибудь вытянет. Все люди связаны друг с другом, и
нет ничего необычного в том, что два человека, проживающих в одном городе,
оказались знакомы друг с другом. Тоже мне, криминал! Кто такой Уланов? Ведущий
телевизионной программы, красивый, уверенный в себе, хамоватый. Кто такая
Лутова? Судя по справке, представленной оперативниками, воспитательница в
детском саду. Что между ними общего? Да что угодно, вплоть до романа или нежной
дружбы со школьных времен. Разве это повод подозревать их обоих в причастности
к убийству колдуньи? Нет, конечно, не повод. Интуиция в этом случае ничего
Татьяне не подсказывала, но ей было ужасно совестно за заволокиченное дело,
совестно перед самой собой. В последнее время она слишком погрузилась в мысли о
будущем малыше, и все остальное порой казалось ей второстепенным и не имеющим
никакого значения. Вот и сказалось на работе… Поэтому Татьяна, в ужасе обозрев
материалы неоконченных дел, в оставшееся до ухода в отпуск время решила сделать
все возможное, даже если сами эти действия никакой перспективы не сулили. И
если уж она разработала линию расследования, согласно которой нужно попытаться
установить всех клиентов колдуньи Инессы, то нужно эту линию вести до конца и
собирать подробные сведения об этих людях. Не перекладывать же все на плечи
оперативников, в самом-то деле! Надо и самой шевелиться. Тем более контакт с
Улановым прямо в руки идет, грех же не воспользоваться.
Профессора Готовчица Татьяна намеревалась пригласить к себе
на допрос повесткой. Повестка уже была выписана, и Татьяна собиралась отправить
ее в секретариат, когда позвонила Ирочка.
– Ты не забыла, что тебе сегодня к врачу? –
требовательно вопросила она.
– Забыла, – призналась Татьяна. – А что,
действительно сегодня?
– Таня, ну я не знаю… – По голосу Ирочки было слышно, как
она расстроилась. – Ну сколько можно об одном и том же, честное слово! Я
тебе сто раз напоминала, что твой врач с первого мая уходит в отпуск, и ты
должна обязательно показаться ей в ближайшее же время. Я тебе сто, нет, тысячу
раз говорила, что первые роды в тридцать шесть лет – это не шуточки, тем более
с твоим здоровьем, и к врачу надо ходить регулярно. Я тебе миллион раз
говорила, что звонила в консультацию и записала тебя на сегодня, на
восемнадцать тридцать. Если ты сегодня не пойдешь, то следующий осмотр тебе
придется проходить у другого врача, который тебя никогда не видел и не
наблюдал, который не знает твоих особенностей, и может что-нибудь проглядеть
или неправильно понять. Ну, ты прочухалась наконец?
Татьяна поморщилась и слегка отвела трубку от уха во время
этой пламенной тирады.
– Все, тормози, Ирка, не надо так волноваться. Я все
вспомнила. И что у тебя за страсть меня воспитывать? Не забывай, я все-таки
старше тебя.
– Ты не старше, а глупее, – заявила Ирочка. – Дай
слово, что пойдешь в консультацию.
– Пойду, – вздохнула Татьяна.
– Сегодня, – строго уточнила родственница.
– Ладно, сегодня.
– В восемнадцать тридцать. Перевожу для тупых: в половине
седьмого вечера. И не вздумай мне врать. Я в половине седьмого приду в консультацию,
сяду перед кабинетом твоего врача и сама прослежу, чтобы ты его посетила.
– Отстань, – беззлобно ответила Татьяна и невольно
улыбнулась, – мне работать надо.
Она повесила трубку, взглянула на часы, потом на лежащий
перед ней документ. Надо же, профессор Готовчиц живет недалеко от консультации,
куда ей нужно явиться к половине седьмого. Зачем же таскать его сюда повесткой?
Можно совместить полезное служебное дело с полезным личным.
Позвонив Борису Михайловичу и заручившись его обещанием быть
весь день дома, Татьяна начала собираться. Посмотрела на себя в зеркало,
укрепленное на внутренней стороне шкафа для одежды, и в очередной раз грустно
усмехнулась. Беременность мало кого красит, но если у женщины в принципе фигура
нормальная, то на седьмом месяце всем видно, что она ждет ребенка, а потому
мучнистое одутловатое лицо никому не покажется некрасивым. Зато если будущая
мама такая, как Татьяна, то все думают, что она просто толстая. Так мало того,
что толстая, а еще и лицо нездоровое и отекшее. Вот уж масса удовольствия от
такой внешности! Стасов, правда, уверяет, что Татьяна – самая красивая женщина
на свете, самая желанная и самая лучшая во всех отношениях, но то Стасов, а все
остальные смотрят на нее куда более критическими глазами. Да и чувствует она
себя не лучшим образом, Ирка права, рожать впервые в ее возрасте и при ее весе
– затея не для слабонервных. Впрочем, слабонервной Татьяна Образцова никогда не
была.
* * *
Тянулся еще один день, наполненный тоской и страхом. Сколько
еще таких дней ему придется пережить? Борис Михайлович Готовчиц мужеством и
отвагой не отличался, но пока рядом была Юлия Николаевна, эти качества ему не
были особенно нужны, ибо все самые трудные решения принимала жена, а ему
следовало всего лишь уяснить их и подчиниться. И это его вполне устраивало.
Юлия была разумным и добрым человеком, и Борис Михайлович давно уже сделал для
себя вывод: она плохого не посоветует.
