– Так бы и сказали с самого начала, – пробурчал Гмыря,
громко сморкаясь. – Извините. Сами же говорите, что я в душе опером
остался, так неужели я не понял бы? А то вчера с утра пораньше меня в
прокуратуру вызвали, а я по поводу Каменской ничего вразумительного сказать не
могу. Позорище. И хотел бы умолчать – да не вышло. Они требуют доложить ход
расследования, а версия с «Грантом» оказалась единственной, по которой хоть
что-то сдвинулось, пришлось рассказывать. Чего я им плел – вам того лучше не
слышать. Изоврался весь. А все из уважения к вам, моему бывшему учителю.
– Ну спасибо, – хмыкнул Гордеев, – я всегда знал,
Боря, что ты добро помнить умеешь. И чего же ты им врал, интересно?
– Не столько врал, сколько умалчивал. Самое главное было не
проговориться, что Захаров работает в частной охранной фирме, иначе они бы мне
голову откусили там же, на месте. Вы же знаете, как наша родная прокуратура
любит частные агентства. Прямо обожает. Спит и видит, как бы их деятельность
свернуть навсегда и бесследно. Если бы я признался, что за моей спиной, но с
ведома уголовного розыска над раскрытием убийства депутата Госдумы работал
частный сыщик, меня бы… А, да что там, сами знаете, что со мной было бы. Ну
вот, а раз нельзя делать акцент на Захарове, то пришлось с ходу придумывать,
что я дал поручение Каменской найти оперативные подходы к фирме «Грант», она нашла
какого-то Захарова, у которого в этой фирме есть знакомые, и стала через него
выяснять возможности утечки информации из агентства. Захаров кое-что накопал и
обещал Каменской показать человека, который кажется ему подозрительным. В этот
момент его и убили. На первый раз вроде сошло, но если узнают, что все было не
так, тогда мне совсем туго придется.
– Не узнают, если сам никому не скажешь. Ладно, Боря, извини
старика, подставил я тебя, но не со зла, вот те крест. Хочешь правду скажу? Я и
сам в эту версию не верил. Нелепая она какая-то. Но девочке хотелось поиграться
в нее – почему я должен ей запрещать? Пусть работает, пусть опыта набирается,
зубки обтачивает. Кто ж знал, что она опять в «яблочко» попала? Уцепилась за
самую слабую версию, а оно вон как обернулось. Если бы я хоть на секунду
допускал, что дело может дойти до трупа, я бы в жизни ей не позволил
партизанить за твоей спиной. А теперь получается, что в «Гранте» действительно
осела какая-то сволочь, которая продает информацию за хорошие деньги. И, поняв,
что Захаров его раскусил, решил избавиться от Дмитрия. Причем, заметь себе,
Боря, этот поганый частный сыщик – не кустарь-одиночка. За ним стоит большая
сила. Я сам выезжал на место, потому что мне Анастасия позвонила. И перетряхнул
весь «Грант» вот этими самыми руками, – Гордеев потряс пухлыми пальцами
перед самым лицом следователя. – У всех сотрудников стопроцентное алиби.
Большинство из них в момент убийства Захарова просто были в агентстве, ждали
назначенного на пятнадцать часов совещания, остальные подъехали чуть позже, но
и у них есть алиби. Их видели в других местах. Стало быть, этот сыскной гаденыш
нашел кому пожаловаться на то, что Захаров его застукал, когда он рылся в
картотеке директора. И к его жалобе отнеслись куда как серьезно, не отмахнулись,
не послали его подальше самому разбираться со своими неприятностями.
– Ну да, – кивнул Гмыря. – Ценный кадр. И есть
люди, которым он очень нужен. Ладно, черт с ней, с прокуратурой, главное – хоть
что-то сдвинулось в деле, а то я уж совсем было надежду потерял. Виктор
Алексеевич, дайте Каменскую, а?
– Перебьешься, – пошутил полковник.
– Ну почему? Хорошая же голова у нее, светлая. Не
жадничайте.
– Я сказал: нет. Ей еще рано. Она к таким делам не
приспособлена. Маленьким девочкам нужно держаться подальше от политики.
– Вы уж скажете! – Гмыря хрипло закашлялся. –
Нашли себе маленькую девочку. Я же помню ее, мы вместе по убийству актрисы
Вазнис работали. Такой маленькой дай один пальчик, так она не то что всю руку –
она тебя целиком проглотит вместе с ботинками. Она небось всего на пару лет
меня моложе.
– Дело не в годах, Боря, а в характере и в нервной системе.
Вот убийство актрисы – это да, это то, что ей надо. А убийство депутата – не
то. Знаешь, почему от меня люди не уходят?
– Потому что вы добрый, – ехидно поддел его
Гмыря. – Всех любите, всем все с рук спускаете и всех жалеете.
– Нет, Боря, я не добрый, я мудрый. Я своих людей берегу.
Сегодня я его сберег – завтра он, целый и невредимый, мне десять преступлений
раскрыл. А не сберег, подставил, заставил работать за пределами собственных
возможностей, довел до нервного перенапряжения и психологической травмы – и
потерял его как минимум на полгода. Каждый должен делать то, что лучше всего
умеет, только тогда будет толк. А если я хорошего стрелка не на стенд поставлю,
а заставлю пятикилометровый кросс бежать, то он, конечно, дистанцию пройдет, но
надорвется, сляжет, сердце не выдержит, руки будут дрожать. И рекорд в беге он
не поставил, и на стенд мне выпустить будет некого. Байку понял?
– Байку-то понял, а насчет Каменской не понял. С чего вы
решили, что она политическое убийство не потянет или, пользуясь вашей
аллегорией, кросс не пробежит?
– Кросс, Боренька, она уже пробежала. И надорвалась. Теперь
ни на что не годится – ни на бег, ни на стрельбу. Такие вот дела. Так что на
Настасью ты не рассчитывай, а Коротков и Игорь Лесников – ребята толковые, если
хочешь – Селуянова дам.
– Давайте, – оживился Гмыря, – я его знаю, он
мобильный, одна нога здесь – другая там, все в руках горит. Давайте.
– У, глаза завидущие, руки загребущие, – засмеялся
Гордеев. – Таблеток тебе надо выписать от жадности, и побольше, побольше.
Ты на меня глазами-то не сверкай, все равно ты для меня пацан желторотый, хоть
и дела особой важности ведешь. Скажи-ка мне лучше, чем же так прогневал муж
покойную Юлию Николаевну, что она за ним слежку устроила, а?
– Причина одна из двух: или деньги, или бабы, –
философски изрек следователь. – Все зло от них.
– От кого? От баб?
– И от денег тоже. Юлия была помешана на налоговых делах,
безумно боялась, как бы муженек чего-нибудь от государства не утаил, очень она
свою репутацию берегла. Видно, стала подозревать, что он зарабатывает куда
больше, чем ей докладывает.
– По нашим сведениям, эти подозрения были
беспочвенными, – заметил Гордеев. – Готовчиц ни в какой деятельности,
кроме частной медицинской практики, участия не принимает. Проверено с
точностью.
– Значит, женщины, – вздохнул Гмыря и снова
высморкался. – Извините. Черт, да где же я эту простуду подцепил, ума не
приложу! Теплынь на улице, даже под дождь не попал ни разу, а соплей выше
головы.
– Нет, Боря, я все равно не понимаю, – упрямо качнул
головой полковник. – Зачем устраивать слежку за мужем, если подозреваешь
его в неверности? Ну вот ты скажи мне: зачем?
– Как это зачем? Чтобы вовремя пресечь блуд и вернуть его на
стезю супружества. А то, если процесс запустить, и до развода дело дойдет.
