Стасов быстро допил чай, посмотрел на часы и встал.
– Веревки ты из меня вьешь, вот что я тебе скажу, –
проворчал он. – Найду я тебе этого Тинторетто. Но с одним условием.
– Никаких условий, – резко сказала Татьяна.
– Нет уж, голубушка. Я его найду и сам с ним встречусь,
чтобы тебе не ездить никуда. Скажи, что я должен у него спросить.
– Меня интересует, когда и к какому психоаналитику он
обращался.
– Ну вот, здрасьте, – протянул Стасов. – А при чем
тут психоаналитики, если ты занимаешься убийством колдуньи?
– А она тоже психоаналитик. Просто прикидывалась колдуньей,
чтобы клиентуру не отпугивать.
– Вон оно что… Ладно, золотая моя, все сделаю. Не скучай без
меня.
Выйдя в прихожую, он натянул легкую куртку и взял
«дипломат». Татьяна привычно подставила ему щеку для поцелуя, но Стасов,
вопреки обыкновению, поцеловал ее в губы.
– Танюша, я сегодня, наверное…
– Да, конечно, – она вымученно улыбнулась, – ты
опять поедешь к Лиле.
– Таня…
– Но я же не против, Стасов. Не надо все время извиняться. И
потом, почему бы тебе не привезти ее к нам? Я по ней скучаю, раньше она бывала
у нас почти каждый день.
– У нее трудный период. Раньше она не думала о том, что у
нее будет братик или сестричка и она перестанет быть единственным обожаемым
существом у нас, четверых взрослых. А теперь она… как бы это сказать…
– Ну не мнись, Стасов, – резко сказала она, – не
надо меня щадить. Лиля настроена против меня?
– В общем… Да.
– Ну что ж, я должна была это предвидеть. В таком случае не
следует еще больше ее травмировать и привозить сюда. Не забудь о моей просьбе.
Закрыв дверь за мужем, Татьяна вернулась на кухню и стала
мыть посуду. И даже не сразу заметила, что плачет.
* * *
Ирочка снова убежала на свидание с женихом, и Татьяна
потихоньку занималась домашними делами, когда позвонил муж. Услышав в трубке
его голос, она подумала, что он уже разыскал художника Фролова, и порадовалась.
Но, как выяснилось, радовалась она напрасно.
– Ты слышала о статье «Бешеные деньги»? – спросил
Стасов.
– Нет, только о пьесе Островского, – пошутила Татьяна.
Она чувствовала себя виноватой за утреннюю вспышку и теперь
ей хотелось разговаривать с мужем легким веселым тоном, чтобы показать ему, что
вовсе не обиделась. Однако оказалось, что поводов для шуток не было. Какой-то
шустрый журналист пособирал по миру сплетни и слухи и опубликовал
«достоверные», на его взгляд, сведения о гонорарах, которые получают российские
писатели. Татьяна Томилина была названа в статье одной из самых состоятельных
окололитературных дам, гонорары которой составляют пятьдесят тысяч долларов за
книгу.
– Что за чушь! – удивилась она. – Откуда это
взялось?
– Из статьи.
– Это я понимаю, – нетерпеливо прервала Татьяна, –
а слух-то такой откуда взялся? Эти цифры ничего общего с реальностью не имеют.
Почему пятьдесят тысяч, а не сто, не двести?
– Танечка, это вопрос не ко мне. Ты когда-нибудь в интервью
вопрос о гонорарах обсуждала?
– Да никогда! Ты что, шутишь? У меня с издательством
подписано соглашение о том, что размеры гонораров являются коммерческой тайной
и за разглашение и мне, и им грозит ответственность. Мне скрывать нечего, со
всех моих гонораров налоги уплачены, но издательство не хочет, чтобы один автор
знал, сколько платят другому. Это вопрос их политики поведения с авторами. И я
их понимаю. Я и сама не хочу знать, сколько платят другим, потому что если
окажется, что им платят больше, чем мне, я начну терзаться и завидовать. Начну
думать, что я хуже пишу. Или что я глупее, и меня можно обманывать. Зачем мне
эта головная боль?
– Интересно, – задумчиво сказал Стасов, – откуда
же тогда появился этот слух? Он ведь должен на что-то опираться, на чьи-нибудь
слова, например.
– Не обязательно, – возразила она, – можно просто
выдумать. В Москве уйма газет, где работают специальные выдумщики, творящие
жуткие, душераздирающие истории про людоедов или про девочек, которых беркуты
выкармливают и воспитывают. Сама читала такое. Ты мне художника нашел?
– Таня, ты не о том думаешь, – с досадой произнес
Владислав.
– А о чем я должна думать?
– О том, что завтра, когда ты будешь одна, в квартиру придут
бандиты, которые прочитали в газете, сколько денег ты получаешь. Будут тебя
пытать и истязать, чтобы ты сказала, где хранишь свои десятки тысяч долларов. И
ты никогда в жизни им не объяснишь, что журналист, который это написал, –
идиот. Они тебе все равно не поверят. А журналисту поверят. Еще Пушкин отмечал
патологическое доверие русской души к печатному слову. Вот о чем ты должна
думать, а не о каком-то там художнике с нарушениями психики.
– Дорогой, – вздохнула она, – что толку думать об
этом? Я же все равно ничего не могу изменить. Статья уже написана и напечатана,
и тысячи людей ее уже прочли. Так что мне теперь, на улицу не выходить? Бандиты
ведь могут не только в квартире на меня наехать, но и на улице, и в метро…
Она осеклась. В метро. Да, вчерашняя тетка, которая орала на
нее и обзывала. Теперь понятно, откуда в ее бессвязных истерических выкриках
взялась цифра в пятьдесят тысяч долларов. Тоже, видно, «желтую прессу»
почитывает. Прочитала и поверила. И другие поверят. Сколько их еще будет, таких
теток в метро и на улице?
– И все-таки найди мне художника, – попросила она и
добавила: – Пожалуйста, Стасов. Это важно для меня.
Ее душила бессильная злость. Господи, ну кому она на мозоль
наступила? Что они к ней прицепились? И по телевидению выступила плохо, и
гонорары бешеные гребет. Кому мешают ее книги? Что могло вызвать такую
неистовую ненависть прессы?
Мелькнула предательская мысль, а не бросить ли совсем эту
литературную деятельность? Родить ребенка, через несколько месяцев выйти на
работу и продолжать жить, как живут все следователи. Расследовать преступления,
составлять протоколы и обвинительные заключения, допрашивать свидетелей,
потерпевших и подозреваемых, растить детей, заниматься хозяйством. Зачем ей
нужна эта дурацкая литература, если из-за нее одни неприятности? Стасов прав, в
любой момент в квартиру могут вломиться «отморозки», и она ничего не сможет им
доказать. Вообще у этого журналиста хоть какие-нибудь мозги есть или они
полностью отсутствуют? Ладно бы еще, если бы он написал про сверхвысокие доходы
известного политика, у которого и так есть личная охрана и который один по
улицам не ходит и в общественном транспорте не ездит. Но так подставить ее,
женщину, которая не может себя защитить! Зачем? Неужели не понимал, что делает?
«Я могу себя защитить, – внезапно подумала она и
улыбнулась. – Я могу. И я это сделаю. Главное – успеть».
