– Как приятно снова дышать копотью милого чумазого Лондона! Я опять свободна, свободна, свободна!
– Очень худо было дома?
– Ох, ужасно, я не чаяла дождаться конца.
– Я так рад, что ты вернулась.
– А я как рада! Я очень по тебе соскучилась! А ты прекрасно выглядишь, Джордж, такой красивый стал – прямо итальянец!
– Тебе просто кажется, потому что ты меня две недели не видела.
– А как Фанни?
– Жива и здорова. Кланялась тебе.
– Здравствуй, милая, славная, безобразная моя Тотнем Корт Роуд, – сказала Элизабет, опять высовываясь из окошка.
– Кстати, пока тебя не было, я в Сохо чуть не задохнулся. Может, переедем куда-нибудь, где можно жить по-человечески?
– Как, в предместье? Что с тобой, Джордж! Ты же терпеть не можешь лондонские предместья и всегда говорил, что тебе нравится жить в центре.
– Да, верно. Но, может быть, нам удастся подыскать что-нибудь стоящее в Челси.
– Две квартиры в Челси нам не по карману.
– А почему бы не снять одну большую на двоих?
– Жить в одной квартире? Да что ты, Джордж!
– Ну, не хочешь – не надо, но Фанни считает, что Сохо вредно для твоего здоровья.
– Ладно, там посмотрим.
То ли, как намекала в своей книге старая шведка, новое приключение только подхлестывает прежнюю любовь, то ли Джорджу не терпелось испытать себя в искусстве, которому обучила его Фанни, или просто он хотел заглушить угрызения совести, но Элизабет нашла его необычайно пылким и совершенно очаровательным.
Она приписала это благотворному влиянию их недолгой разлуки.
7
Вскоре они переселились в Челси. Фанни подыскала им отличную квартиру – две большие комнаты, кухня и вполне современная ванная, – за меньшую цену, чем обходились им две комнаты в халупах Сохо. У Элизабет нежданно открылся талант к «витью гнездышка», и она без конца суетилась и хлопотала, обставляя их новый дом, хоть Джордж над нею и посмеивался. Но оба они были счастливы, что перебрались из грязного Сохо в чистую и удобную квартиру.
Шел июнь 1914 года. Настала жара, но они решили не выезжать за город, остаться на лето в Лондоне, а на сентябрь и октябрь поехать в Париж. Элизабет почти все свободное время проводила в обществе Реджи Бернсайда, а Джордж с головой ушел в живопись. Он хотел написать достаточно хороших полотен и осенью устроить в Париже небольшую выставку.
Однажды в конце июля он рано закончил работу – они с Элизабет и Реджи собирались позавтракать вместе где-нибудь возле Пикадилли. День был чудесный, белые пушистые облачка неподвижно висели в голубом небе, ветер легонько ерошил уже по-летнему потемневшую листву деревьев. Даже на Кингз Роуд было славно. Джордж заметил (и не раз потом вспоминал, потому что то были, в сущности, последние спокойные минуты его жизни), как ярко белели на фоне платана перчатки полицейского, который регулировал движение. Где-то в саду, в ветвях сирени, наперебой чирикали и ссорились воробьи. Нагретые солнцем белые плиты тротуара приятно дышали теплом.
Дожидаясь автобуса номер девятнадцать, Джордж сделал то, чего почти никогда не делал: купил газету. Он всегда говорил, что читать газеты – значит убивать жизнь на пустяки: уж если случится что-нибудь важное, об этом тотчас услышишь. Он сам не знал, почему в то утро ему вздумалось купить газету. Уже недели три он работал без отдыха, никого не видел, кроме Элизабет, – может быть, ему захотелось узнать, что делается на белом свете. А может быть, просто – поглядеть, не идет ли какой-нибудь новый фильм.
С газетой под мышкой Джордж поднялся на империал и заплатил за проезд. Потом мельком взглянул на заголовки – и прочел: «СЕРЬЕЗНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ НА БАЛКАНАХ, АВСТРО-ВЕНГЕРСКИЙ УЛЬТИМАТУМ СЕРБИИ, СЕРБИЯ ОБРАТИЛАСЬ ЗА ПОМОЩЬЮ К РОССИИ, ПОЗИЦИЯ ГЕРМАНИИ И ФРАНЦИИ». Джордж в недоумении посмотрел на соседей по автобусу. Кроме него, тут были четверо мужчин и две женщины; все мужчины озабоченно читали тот же ранний экстренный выпуск вечерней газеты. Джордж жадно, от слова до слова, прочел телеграммы и тотчас понял, что положение действительно серьезное. Австрийская империя на грани войны с Сербией (на эту страну всегда смотрели свысока, пока она не стала «одним из наших отважных маленьких союзников»); Россия угрожает выступить на защиту Сербии; обязательства по Тройственному союзу заставят Германию и Италию поддержать Австрию; Франция, связанная союзом с Россией, должна будет поддержать ее – и Англия как участница «Согласия» не сможет оставаться в стороне. Пожалуй, разразится общеевропейская война, крупнейшее столкновение сил со времен Наполеона. Джордж всегда считал, что между «цивилизованными» нациями война невозможна, – и вот она близка, она уже у порога. Он не мог этому поверить. Нет, Германия не желает войны, для Франции это было бы чистейшим безумием, и Англия, конечно, тоже не хочет воевать. Итак, великие державы вмешаются и не позволят. Чем там занимается сэр Эдуард Грей
? А, предлагает созвать конференцию… Пассажир, сидевший напротив, наклонился к Джорджу и ткнул пальцем в газету.
– Что вы на это скажете, сэр?
– Похоже, что дело очень серьезное.
– Война на носу, а?
– Ну, надеюсь, до этого не дойдет. Газеты вечно преувеличивают. Это была бы чудовищная катастрофа.
– Ничего, нам не грех немножко встряхнуться. Все мир да мир, так и заплесневеть недолго. Маленькое кровопускание – штука полезная.
– По-моему, до этого не дойдет. По-моему…
– Рано или поздно дойдет. Уж эти немцы, сами знаете… А только перед нашим флотом им не устоять.
– Все-таки будем надеяться, что воевать не придется.
– Как сказать. Я бы немцам показал, почем фунт лиха, да и вы, думаю, не прочь.
– О, я человек нейтральный! – засмеялся Джордж. – На меня не рассчитывайте.
– Хм! – буркнул его собеседник, поднялся и, выходя из автобуса, подозрительно оглядел этого непатриотически настроенного субъекта с такой неанглийской внешностью. Ну, ясно, иностранец, треклятый иностранец. Хм! Что он делает у нас в Англии, хотел бы я знать? Хм!
Джордж уже вновь погрузился в газету, не догадываясь, какую бурю чувств поднял он в груди сего весьма немолодого, но рьяного патриота.
– Послушайте! – воскликнул Джордж, едва успев поздороваться с Элизабет и Реджи. – Видели вы сегодня газету?
– Газету? – переспросила Элизабет. – А что там? Что-нибудь про тебя?
– Да нет же, на Балканах того и гляди начнется война, и похоже, что она затянет всех.
Реджи пренебрежительно фыркнул:
– А, пустяки! Чудак вы, Джордж, кто же верит газетным сенсациям! Да мы только вчера говорили об этом в профессорской и сошлись на том, что конфликт будет локализован и что Грей, вероятно, через день-два выступит с соответствующим заявлением. Все обойдется.
