В Кройдоне его встретили с величайшим почтением. К нему был приставлен специальный служащий: «Добрый день, мистер Таппок… Сюда, мистер Таппок… Не беспокойтесь о багаже, мистер Таппок…» На бетонной полосе стоял самолет Уильяма. Три пропеллера вращались: один едва заметно, другой быстрее, а третьего даже не было видно, слышался лишь его свист.
— Добрый день, мистер Таппок, — сказал человек в комбинезоне.
— Добрый день, мистер Таппок, — сказал человек в фуражке.
Паппенхакер и коммерсанты садились в другой, общий самолет. Уильям наблюдал, как грузят его багаж. Люди, похожие на тренеров по боксу, вкатывали его по двое на тележках с резиновыми колесами.
— Вещи на борту, мистер Таппок, — доложили они, притрагиваясь к козырькам фуражек.
Уильям одарил их серебром.
— Прошу прошения, мистер Таппок. — У локтя Уильяма возник человек в потрепанной мягкой шляпе. — Я еще не имел удовольствия поставить в ваш паспорт выездную визу.
ГЛАВА IV
1
— Ох, Таппок, Таппок, — сказал мистер Солтер. — Знаете, мне кажется, будет разумнее скрыть это досадное недоразумение от лорда Коппера. «Грош» опередит нас на день — а может, и больше. Лорд Коппер будет недоволен. У советника по иностранным делам или… у кого-нибудь еще могут быть неприятности.
Багаж Уильяма грудой лежал посреди византийского вестибюля. Даже здесь, под гигантскими позолоченными сводами, он казался громадным. Уильям и мистер Солтер с грустью смотрели на него.
— Все это отвезут к вам в гостиницу, а то, не дай Бог, доложат лорду Копперу. Заполните этот бланк для получения паспорта. Сфотографируют вас в художественном отделе, а в отделе религии у нас есть архидиакон, который заверит фотографию. После этого вам здесь до отъезда появляться не стоит. На корабль «Messageries» вы, конечно, не успеете, но завтра есть рейс «Р&О»
[6]
на Аден. Так тоже можно. Но помните, что официально вы уехали сегодня днем.
Был теплый, пахнущий бензином вечер. Уильям грустно вернулся в свой номер. На улицах продавали вечерние газеты. «Светская красавица в общественном туалете» — гласили заголовки. «Снова миссис Ститч».
Уильям вышел погулять в Гайд-парк. На помосте стоял чернокожий человек и объяснял немногочисленным слушателям, почему эсмаильские патриоты правы, а предатели нет. Уильям отвернулся и, к своему удивлению, заметил маленький черный автомобиль, который несся по газону, ловко объезжая влюбленные парочки. Уильям приподнял шляпу, но сидевшая за рулем смотрела прямо перед собой. Миссис Ститч только что узнала, что из зоопарка сбежал бабуин и залез на дерево в Кенсингтонском саду, и намеревалась поймать его.
— Кто построил пирамиды? — надрывался эсмаильский оратор. — Негр. Кто изобрел кровообращение организма? Негр. Леди и джентльмены, я спрашиваю вас, представителей великой и справедливой британской общественности, кто открыл Америку?
И Уильям печально побрел в гостиницу, где его ждал одинокий ужин и ранний сон.
2
На следующее утро Уильям узнал в паспортном отделе, что для въезда в Эсмаилию нужна виза.
— Не исключено, что вам понадобятся даже две, — сказали ему. — Кто-то открыл недавно конкурирующее представительство. Официально мы его, конечно, не признаем, но не помешает наведаться и туда тоже. Какую часть страны вы намерены посетить?
— Патриотическую.
— Тогда лучше запастись двумя визами.
Уильям отправился по первому адресу в Мейдавейл. Он позвонил, и через какое-то время на пороге появилась всклокоченная женщина.
— Это представительство Эсмаилии? — спросил он.
— Нет, тут живет доктор Кон, но его нет дома.
— Вот как… а мне нужна эсмаильская виза.
— Зайдите в другой раз. Может, она у него и есть, только он сюда редко заходит, и не раньше восьми вечера.
На лестничной площадке в глубине холла появилась нижняя половина другой женщины. Уильяму были видны шлепанцы и часть фланелевого халата.
— Кто там, Эффи?
— Мужчина.
— Скажи ему, что мы ничего не покупаем.
— Он спрашивает, даст ему доктор чего-то там или нет.
— Пусть сначала запишется на прием.
Ноги исчезли. Хлопнула дверь.
— Это миссис Кон, — сказала Эффи. — А чего еще от них ждать? Евреи!
— Какая досада, — сказал Уильям. — Мне дали этот адрес в паспортном отделе.
— Может, вам негр снизу нужен?
— Может быть.
— Так бы сразу и сказали. Он там, внизу.
И Уильям увидел, что к перилам подвальной лестницы прикреплен флаг — черное полотнище с красным серпом и молотом. Уильям спустился вниз и на двери между двумя мусорными баками увидел бумажку:
РЕСПУБЛИКА ЭСМАИЛИЯ.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО И ГЕНЕРАЛЬНОЕ КОНСУЛЬСТВО
Если никого нет, оставляйте письма у старьевщика из дома № 162–6.
Уильям постучал, и ему отворил негр, которого он видел накануне вечером в Гайд-парке. Лицо его, на неискушенный взгляд Уильяма, ничем не отличалось от любого другого негритянского лица, но одежда была незабываемой.
— Могу ли я видеть эсмаильского генерального консула?
— Вы из газеты?
— В каком-то смысле — да.
— Входите. Это я. Как видите, персонала у нас пока не хватает.
Генеральный консул провел его в комнату, которая когда-то была швейцарской. На стенах висели фотографии негров в военной форме и в парадной европейской одежде. Образцы тропической продукции были представлены на столе и книжных полках. Еще в комнате находились: карта Эсмаилии, конторский мебельный гарнитур из восьми предметов и радио. Уильям сел. Генеральный консул выключил музыку и начал говорить.
— Борьба патриотов Эсмаилии, — сказал он, — это борьба цветных народов и пролетариата во всем мире. Эсмаильский рабочий стонет под игом прогнившего иностранного союза капиталистических эксплуататоров, попов и империалистов. Как гениально писал великий негр Карл Маркс…
Он говорил около двадцати минут. Черные, с розовыми ладонями, похожие на плавники кисти рук, выступающие из лиловых манжет, взлетали и шлепались о стол.
— Кто построил пирамиды? — спрашивал он. — Кто изобрел кровообращение организма?.. Африка — африканскому рабочему. Европа — африканскому рабочему. Азия, Океания, Америка, Арктика и Антарктика — африканскому рабочему!
Наконец он замолчал и стер с губ полоску пены.
— Я хотел бы получить визу, — робко сказал Уильям.
