— Прошу тишины, джентльмены! Attention je vous en prie.
[23]
Тише, пожалуйста! Мсье, джентльмены!
— …секретаря огласить протокол предыдущего собрания.
Голос секретаря с трудом пробивался сквозь нестройный гул:
— …состоявшееся в гостинице «Либерти»… председатель сэр Джоселин Хитчкок… резолюция… принята единогласно… самым решительным образом протестуем против… правительство Эсмаилии… препятствует осуществлению профессионального долга… прошу внести дополнения или замечания по этому протоколу…
Корреспонденты «Пари суар» и «Явас» внесли замечания, и протокол утвердили, Паппенхакер снова встал.
— Джентльмены, в отсутствие сэра Джоселина Хитчкока…
Громкий смех и крики: «Позор!»
— Господин председатель, я протестую против того, чтобы к этому вопросу относились со столь неподобающим легкомыслием!
— Переведите.
— On traite toute la question avec une légèreté indésirable.
[24]
— Благодарю вас, мистер Портер.
— Пжалюйста по-немесски…
— Italiano… piacere…
[25]
— …tutta domanda con levità spiacevole.
[26]
— …немесски…
— Джентльмены, джентльмены! Доктор Бенито согласился уделить нам несколько минут и сейчас прибудет. Мне необходимо знать ваши требования с тем, чтобы я в надлежащей форме мог изложить их ему.
В это время половина присутствовавших — сидевшая ближе к Уильяму — была отвлечена перепалкой между двумя фотографами, не имевшей отношения к происходящему.
— Ты сказал, что я дерьмо?
— Нет, но сейчас скажу.
— Только попробуй!
— Конечно, ты дерьмо. Что, съел?
— А ну давай выйдем, и назови меня дерьмом там!
— Я тебя называю дерьмом здесь.
— Давай выйдем и поговорим там.
Крики: «Позор!» и «Заткнитесь!»
— … самым пагубным образом отражаются на наших профессиональных интересах. Мы за честную и открытую игру… вынуждены прибегнуть к крайним мерам…
— Только попробуй меня тронуть! Увидишь, что будет!
— Нет, это ты попробуй меня тронуть!
— Давай тронь его!
— Только попробуй дать мне в глаз! Увидишь, что будет!
— …Notre condition professionnelle. Nous souhaitons la bienvenue à toute la compétition égale et libre.
[27]
— Nostra condizione professionale…
[28]
— Нет, это ты дай мне в глаз!
— Да дайте вы друг другу в глаз и успокойтесь!
— Резолюция собрания… протестуем против нарушения гражданского долга со стороны эсмаильского правительства и требуем немедленной отмены всех ограничений передвижения. Прошу голосовать.
— Господин председатель, я протестую против тона, в котором выдержана данная резолюция.
— Я хочу внести поправку: лишить сэра Джоселина Хитчкока привилегий до тех пор, пока мы не будем обладать всей полнотой имеющейся у него информации.
— …требовать расследования, когда и от кого он получил разрешение на выезд из города, и привлечь соответствующее лицо к ответственности.
— Господин председатель, я протестую против безапелляционного и грубого тона, в котором выдержана резолюция!
— Поправка принимается в следующем виде…
Тут появился доктор Бенито. Он вошел через главный вход, и журналисты расступились перед ним. Уильям видел его впервые. Это был маленький энергичный человек с невозмутимым, черным, как сажа, лицом и пронзительными глазами-кнопками. На нем был аккуратный черный костюм. Рубашка и зубы сверкали белизной. В руках он держал маленький черный портфель. В петлицу пиджака была продета ленточка «Звезды Эсмаилии» четвертого класса. При его появлении шум смолк. Казалось, что среди разбушевавшихся школьниц внезапно появилась классная дама. Он подошел к столу, пожал Паппенхакеру руку и приветствовал собрание вспышкой белых зубов.
— Джентльмены, — сказал он, — сначала я буду говорить по-английски (корреспонденты «Явас» и «Пари суар» начали протестовать), а потом по-французски.
Я уполномочен президентом сделать следующее заявление. Во-первых, он оставляет за собой безусловное право вводить или отменять постановления, направленные на обеспечение безопасности и нормальных условий существования представителей прессы, как их всех, так и отдельных лиц. Во-вторых, он подчеркивает, что до сих пор установленные правила были действительны для всех без исключения. Если, как полагают, некий журналист покинул Джексонбург, то он сделал это без ведома и разрешения правительства. В-третьих, дороги в глубь страны сейчас непроходимы, продовольствие получить не представляется возможным, и путешественники могут подвергнуться нападению асоциальных элементов. В-четвертых, президент решил, ввиду пожеланий представителей прессы, снять действующие в настоящий момент ограничения. Все желающие могут выехать в глубь страны. Для этого им надлежит обратиться в мое бюро для получения пропусков. Меры по обеспечению безопасности будут приняты. Это все, джентльмены.
Затем он повторил то же самое на хорошем французском языке, поклонился и вышел, провожаемый гробовым молчанием. Когда за ним закрылась дверь, Паппенхакер сказал:
— Что ж, наше собрание завершается с самым благоприятным результатом, джентльмены.
Однако джентльмены потянулись на радиостанцию с выражением глубокой задумчивости на лицах.
— Триумф настойчивости прессы, — сказал Коркер. — Они сдались без единого выстрела.
— Да, — сказал Уильям.
— По-моему, ты чем-то озадачен, старина.
— Да.
— И я даже знаю чем. Поведением Бенито. Я тоже. Не могу объяснить, в чем тут дело, но он говорил с нами как-то свысока.
— Да, — сказал Уильям.
Они отправили телеграммы. Уильям написал:
МЫ ПОЛУЧИЛИ РАЗРЕШЕНИЕ ОТПРАВИТЬСЯ В ЛАКУ И ВСЕ ТУДА ЕДУТ НО ТАКОГО МЕСТА НЕТ НУЖНО ЛИ МНЕ ЕХАТЬ СО ВСЕМИ ПРОСТИТЕ ЧТО БЕСПОКОЮ ИЗ-ЗА ПУСТЯКОВ ТАППОК.
