— Боюсь, что я мало чем могу вам помочь. Меня сегодня утром уволили.
— Уволили? В самом деле? Жаль. Значит, вы не можете помочь Арчи.
— Боюсь, что нет.
— Дорогой, — сказала жена посла, — мне очень жаль, но я должна представить тебе нового миссионера, которого ты еще не видел.
И она подвела его к молодому, застенчиво мигающему гиганту. Посол, отходя от Уильяма, механически кивнул.
Доктор Бенито тоже был здесь, очень светский, очень приветливый, очень хладнокровный, со злодейской улыбкой. Он подошел к Уильяму.
— Мистер Таппок, — сказал он, — вам, наверное, очень одиноко без ваших коллег.
— Нет, мне без них даже лучше.
— И вам скучно, — продолжал Бенито ровным, терпеливым, как у гипнотизера, голосом, — очень скучно в нашем маленьком, сонном городке. Поэтому я придумал для вас небольшое развлечение.
— Вы очень добры, но я и здесь прекрасно развлекаюсь.
— Это вы слишком добры к нам. Однако я думаю, что могу предложить вам нечто особенное. С наступлением лета у меня появилось больше возможностей. Вас покатают по стране, вы увидите ее красоты — лес Попо, например, и знаменитый водопад в Чипе.
— Вы очень добры… как-нибудь в другой раз.
— Нет-нет, сейчас же. Все готово. Вас ждет автомобиль. К сожалению, сам я не могу с вами поехать, но вас будет сопровождать замечательный молодой человек — очень культурный, выпускник университета, — который расскажет все ничуть не хуже меня. Наш народ очень гостеприимен. Сегодняшнюю ночь вы проведете неподалеку от города на вилле министра почт — я договорился. Тогда завтра вы сможете рано утром отправиться в горы. Вы увидите гораздо больше, чем ваши коллеги, которые, насколько мне известно, не слишком довольны путешествием в Лаку. Возможно, вам удастся немного поохотиться на львов.
— Благодарю вас, доктор Бенито, но я не хочу уезжать сейчас из Джексонбурга.
— Можете взять с собой кого захотите.
— Нет, спасибо.
— И разумеется, вы будете гостем нашего правительства.
— Дело не в этом.
— Вы увидите необычайно интересные ритуальные танцы, любопытные обряды. — Он улыбнулся еще ужаснее. — Некоторые племена примитивны и интересны до крайности.
— К сожалению, я должен остаться.
— Но все готово!
— Мне очень жаль. Вам следовало бы прежде спросить меня.
— Гостеприимство моего правительства не отразится на вашем заработке. Я понимаю, что вы не сможете работать во время своего отсутствия, и любая разумная компенсация…
— Доктор Бенито, — сказал Уильям, — вы мне надоели. Я не поеду.
Доктор Бенито сразу же перестал улыбаться.
— Что ж, очень жаль, — сказал он.
Уильям передал этот разговор Баннистеру.
— Да, они хотят от тебя избавиться. Им не нужны будут журналисты, когда начнется потеха. Они даже Олафсена убрали. Сказали ему, что где-то началась холера.
— Чума.
— Какая разница! Я разговаривал с нашим тамошним агентом по телефону. Все живы-здоровы.
— Возможно, Бенито не стал бы так волноваться, если б знал, что меня уволили.
— Он бы этому не поверил. К тому же он наверняка видел твою телеграмму. Все иностранные телеграммы попадают к нему. Он думает, что это трюк. Иначе Бенито думать не способен, он умный — в этом его слабость.
— Я вижу, ты знаешь все, что происходит в этом городе.
— Это мое хобби. Надо же работать! Если бы я занимался только своим делом, то целыми днями отвечал бы на письма торговых фирм. Ты вытянул что-нибудь из посла?
— Нет.
— Он занимается своим делом.
5
По дороге домой Уильям размышлял, когда и в каких выражениях лучше сообщить о своем увольнении Кэтхен.
Ему не стоило утруждать себя.
Во-первых, его ждала телеграмма:
ПОЗДРАВЛЯЕМ КОНТРАКТ ВОЗОБНОВЛЕН МОЛНИРУЙТЕ ПОЛНЕЙШЕЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ.
Во-вторых, Кэтхен в пансионе Дресслер не было. Днем за ней приехали солдаты и увезли в закрытой машине.
— Наверное, это из-за документов, — сказала фрау Дресслер. — Она позвонила в немецкое консульство, но ей отказались помочь. Напрасно она расстроилась. Когда белых людей сажают в тюрьму, за ними хорошо ухаживают. Ей там будет не хуже, чем здесь, — добавила она с непрофессиональной откровенностью. — К вам тоже пришел человек из тайной полиции. Я его не пустила в вашу комнату. Он в столовой.
Уильяма ждал подтянутый молодой негр, куривший сигарету в длинном мундштуке.
— Добрый вечер, — сказал он. — Доктор Бенито поручил мне сопровождать вас в поездке.
— Я сказал доктору Бенито, что не поеду.
— Он надеялся, что вы передумали.
— Почему вы арестовали мисс Кэтхен?
— Это временная мера, мистер Таппок. Ей оказано гостеприимство. Она на вилле министра почт, совсем рядом с городом. Она попросила меня привезти ее вещи — чемодан с геологическими образцами, который она оставила в вашей комнате.
— Это моя собственность.
— Понимаю. Если не ошибаюсь, вы заплатили за них сто американских долларов. Вот деньги.
От природы Уильям был мягким человеком. В те редкие моменты, когда он приходил в ярость, симптомы ее были хорошо заметны. Негр встал, вынул из мундштука сигарету и добавил:
— Наверное, мне стоит сообщить вам, что в адвентистском университете Алабамы я был чемпионом по боксу во втором полусреднем весе… Но вернемся к делу. Доктор Бенито очень хочет познакомиться с этими образцами. Они являются собственностью правительства, так как были собраны иностранцем, не имевшим лицензии от горнорудного министерства, иностранцем, который сейчас, к сожалению, защищен условиями перемирия — но только сейчас. Скоро им займутся всерьез. Поскольку вы купили образцы, не зная этого, правительство готово щедро…
— Вон! — сказал Уильям.
— Что ж, придется поговорить с вами в другой раз.
Он с достоинством поднялся и не спеша вышел во двор.
Коза, ужинавшая оберточной бумагой, подняла голову. Жизнелюбие, столь ей свойственное, шевельнулось в ней с особой силой и переросло в торжествующую, зрелую решимость. Весь день она ликовала вместе с природой. Продукты ее кишечной деятельности сверкали в лучах юного солнца. В глубине души она тоже устроила себе праздник и, отбросив зимние сомнения, предавалась веселью среди алых цветов. День она провела в счастливых мечтах и теперь, в прозрачной тишине вечера, встала, несколько мгновений помедлила, натянувшись, как струна, и дрожа от рогов до кончика хвоста, а затем бросилась вперед — победно, неостановимо, безоглядно. Веревка лопнула, и чемпион адвентистского университета Алабамы по боксу во втором полусреднем весе ткнулся лицом в помойку.
