Дальше Уильям читать был не в состоянии. Сгорая от стыда, он повернул к поезду. По платформе бродил рассыльный с телеграммами, оглашая воздух монотонными, долгими и грустными, как крик чайки, возгласами. Уильяму в его помрачении показалось, что тот кричит: «Та-аппок, Та-аппок!», и он виновато пошел ему навстречу. Рассыльный нес на шесте лист картона, и на нем отчетливо было написано «Таппок».
— Боюсь, что это я, — сказал Уильям.
— Тогда это все вам.
Поезд тронулся. Уильям читал телеграммы под любопытными взглядами пассажиров.
ЛИЧНО ПОЗДРАВЛЯЮ БЛАГОПОЛУЧНЫМ ПРИБЫТИЕМ КОППЕР.
ПРЕДСТАВИТЕЛЬ СВИСТА ВСТРЕТИТ ВАС ВОКЗАЛЕ ТОЧКА ПРОШУ ПРИБЫТЬ РЕДАКЦИЮ НЕМЕДЛЕННО ТОЧКА О ДЕЛАХ НИ С КЕМ НИ СЛОВА СОЛТЕР.
ПРЕДЛАГАЕМ ПЯТИЛЕТНИЙ КОНТРАКТ ПЯТЬ ТЫСЯЧ ГОД ИНОСТРАННЫМ КОРРЕСПОНДЕНТОМ ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР ВРУТ.
ПРОСИМ ТЕЛЕГРАФИРОВАТЬ СОГЛАСИЕ ПЕРЕГОВОРЫ КНИГЕ КИНОСЕРИАЛЕ АВТОБИОГРАФИИ ЛИТЕРАТУРНОЕ АГЕНТСТВО ПОЛЗ.
Остальные телеграммы были выдержаны в том же духе. Уильям читал их и выпускал одну за другой в открытое окно. Ветер уносил их через закопченную насыпь в скошенные поля.
На вокзале Виктория его снова узнали по багажу. Он стоял над чемоданами и коробками и ждал такси, когда к нему подошел очень молодой человек и произнес:
— Скажите, вы Уильям Таппок?
У него было прыщеватое, вдохновенное лицо.
— Да.
— Я из «Свиста». Приехал встретить вас по поручению мистера Солтера.
— Он очень любезен.
— Вы, наверное, хотите выпить с дороги?
— Нет, спасибо.
— Мистер Солтер сказал, чтобы я вам предложил выпить.
— Он очень любезен.
— Знаете, я вас очень прошу, давайте выпьем. Мистер Солтер сказал, за счет газеты.
Молодой человек вдохновенно смотрел на него.
— Хорошо, — сказал Уильям.
— Вы меня не знаете, — говорил молодой человек по дороге в буфет. — Я Бейтсон и в газете всего три недели. Сегодня мне в первый раз позволили тратить газетные деньги. Собственно, сегодня я в первый раз вообще получил от «Свиста» деньги. У меня испытательный срок.
— А-а.
Они зашли в буфет, и Бейтсон заказал виски.
— Скажите, — сказал он, — с моей стороны будет большой наглостью, если я вас кое о чем попрошу?
— О чем?
— Вот ваша самая знаменитая статья. Первое издание. — Он достал из кармана зачитанную газету. — Вы мне ее не подпишете?
Уильям подписал.
— Спасибо вам большое. Я эту статью повешу в рамке. Знаете, я ношу ее с собой с тех самых пор, как она была напечатана. Анализирую. Как нас учили на заочных курсах. Вы, случайно, не учились на заочных курсах журналистов «Легкое перо»?
— Нет.
Бейтсон испуганно посмотрел на него:
— А что, «Легкое перо» не котируется? Я на него угрохал кучу денег.
— Думаю, что котируется.
— Правда? Вы действительно так думаете? Я платил пятнадцать шиллингов в неделю, зато получил диплом с отличием. Потому меня и взяли в «Свист». Повезло! Пока мне ничего еще не поручали, но вот теперь начало есть! Прекрасная профессия, вы согласны?
— В каком-то смысле да.
— Хорошо быть таким, как вы, — грустно сказал Бейтсон. — На самом верху. Мне ужасно повезло, что именно меня послали вас встречать. Я просто представить себе не мог, что мистер Солтер выберет меня. А он говорит: «Встретьте Таппока. Угостите его в буфете. И привезите сюда, пока его не перехватил „Врут“». Вы ведь не подпишете контракта с «Врут»?
— Нет.
— Вы согласны, что «Свист» — самая лучшая газета? Тем, кто работает в ней, ужасно повезло, правда?
— Да.
— Рад это слышать. Понимаете, иногда делается тяжело: ты все пишешь и пишешь, а тебя все не печатают. Я хотел бы быть иностранным корреспондентом — как вы. Скажите, будет большой наглостью с моей стороны, если я вам кое-что покажу? То, что пишу в свободное время. Я придумываю какую-нибудь сенсацию, а потом стараюсь ее описать. Прошлой ночью, когда я лег спать, я представил себе актрису с перерезанным горлом. Показать?
— Да, — сказал Уильям, — но только в другой раз. А сейчас нам, наверное, пора.
— Да, пожалуй. Но вы согласны, что полезно вот так тренироваться — описывать придуманные события?
— Очень полезно, — согласился Уильям.
Они вышли из бара. Носильщик, стерегший багаж, сказал:
— Вам нужно два такси.
— Да… Все тяжелое лучше сложить в одну машину, и в ней поедете вы, Бейтсон, а я поеду за вами следом со своими вещами.
Он обложил молодого человека тропическим снаряжением.
— Скажите мистеру Солтеру, что мне все это больше не понадобится.
— Но вы ведь тоже едете?
— Во втором такси, — сказал Уильям.
Они выехали на Виктория-стрит. Когда машина Бейтсона свернула за угол, Уильям сказал шоферу:
— Я передумал. На Паддингтонский вокзал, пожалуйста.
Перед тем как сесть в поезд, он послал телеграмму в Таппок-магна: «БУДУ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ. УИЛЬЯМ».
— Таппок сказал, что ему все это больше не понадобится.
— Да уж, — сказал мистер Солтер, с отвращением глядя на груду обшарпанных коробок, заваливших его кабинет, — да уж, вряд ли. А где он сам?
— В другом такси.
— Вам следовало быть с ним.
— Виноват, мистер Солтер.
— Можете идти.
— Хорошо.
— Чего вы ждете?
— Скажите, это будет большой наглостью с моей стороны, если я попрошу у вас сувенир?
— Сувенир?
— На память о встрече с Таппоком. Можно мне взять одну из этих… туб?
— Берите все.
— Правда? Большое вам спасибо.
— Этот Бейтсон, он что, не в себе?
— Похоже на то.
— Что он тут делает?
— Учился на заочных курсах «Легкое перо». Они гарантируют работу лучшим студентам. Свою рекламу они печатают у нас, поэтому мы иногда берем кого-нибудь из выпускников на пробу.
— Он упустил Таппока. Надеюсь, мы можем его теперь уволить?
— Разумеется.
Над вязами сияла ослепительная, гигантская луна. Из деревни по дорогам, огибающим Таппок-магна, дребезжа, разъезжались мотоциклы и допотопные автомобили. Местный грабитель мистер Пифтон собирался на промысел. Над изгородью висел запах бензина, но в парке было свежо и тихо. Фары машины отбрасывали над землей дрожащий желтый свет. Теплая земля под ним была белой, как в инее, и, когда они достигли ворот и въехали через тоннель из вечнозеленых деревьев на площадку перед домом, подъездная аллея с ее резко очерченными следами колес показалась ему частью луны, пластом вулканической лавы, застывшей много веков назад.
