– Какие красивые! Мягкие и сексуальные. И это было только начало.
– Ты… что ты, хм, имел в виду… когда вешал здесь гамак?
– А ты можешь найти ему лучшее применение?
– Нет, – вздохнула она. Получасом раньше он попросил:
– Проводи меня домой.
Элизабет сочла эту идею безумной, но согласилась, так ей хотелось продлить эту ночь. Она накинула на себя разорванную ночную сорочку, которую подал ей Тэд, подняв с пола. Сам он натянул брюки и… ничего больше, все остальное понес в руках. Они прокрались вниз, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить детей, и вышли через заднюю дверь. Оба только сейчас обнаружили, как громко скрипят петли, когда дверь открывается.
Смеясь, чувствуя себя восхитительно молодыми, они на цыпочках пробежали по холодной влажной траве к его дому, несколько раз останавливаясь, чтобы поцеловаться. Он предложил опробовать гамак, который так кстати повесил между деревьями. Но Элизабет усомнилась в том, что гамак привязан достаточно крепко и не сорвется. И тогда Тэд, смеясь, крепко обнял ее, сказав, что она чудная, прелестная спорщица.
А сейчас они лежали в гамаке. И ничуть не замерзли, несмотря на ночную прохладу. Даже Элизабет, у которой подол ее длинной ночной сорочки был задран до талии. Потому что Тэд был на ней и… в ней.
Ее согнутые в коленях ноги очень удобно устроились на краях гамака. Они отдыхали там, когда Элизабет переставала покачивать гамак, касаясь земли кончиками пальцев. Покачивание гамака было мерным и ленивым, но усиливало их ощущения тысячекратно.
– Я не думала, что ты можешь… Я имею в виду, что… Как ты можешь оставаться…
– Твердым? – спросил он. – Как может он так долго оставаться твердым?
– Да. – Она застонала, когда он сжал ее сильнее. – Это какое-то чудо!
– Никакого чуда. – Он поднял брови и лукаво усмехнулся.
Она тоже рассмеялась. При этом тело ее слегка задрожало, заставив Тэда вздрогнуть от удовольствия.
– Сколько мы здесь? Минут десять?
– Да, но это неважно, – проговорил он, целуя ее. – Он твердый уже почти две недели.
– Что?
– С того самого момента, когда я обнял тебя за талию, снимая с дерева. У меня поехало не только в голове.
– Я тоже была на пределе. Хотя ты относился ко мне с уважением, как и подобает соседу относиться к вдове. Ничего общего с тем разъяренным мужчиной, который чуть не изнасиловал меня сегодня.
– Допускаю, я был разъярен. Но неужели я причинил тебе боль?
– Нет, – ответила Элизабет, тронутая его заботой. – Никакой боли. Просто я не думала, что ты можешь быть таким агрессивным.
– Лишь когда меня здорово спровоцируют и когда я слегка пьян.
– Кто же тебя так здорово спровоцировал и почему ты был слегка пьян?
– Потому что сама мысль, что ты делаешь это с Кэйвано, для меня невыносима. С кем бы то ни было, кроме меня.
Его откровенность была обезоруживающей. И Элизабет спросила:
– Ты всегда так искренен?
– Просто до безобразия.
– Я рада, что ты не обманщик. Обожаю открытых людей.
Его глаза потемнели от вновь разгорающегося желания.
– Обожаешь?
– Да.
– И предпочла бы, если бы я захотел тебя о чем-нибудь попросить, чтобы я сделал это без обиняков, а не ходил вокруг да около?
Ее сердце забилось быстрее от растущего возбуждения.
– Да.
– Спусти с плеч сорочку, – прошептал Тэд. Поколебавшись мгновение, Элизабет медленно потянулась рукой к кружевному вороту и стала спускать ее. Тэд застонал от страсти, когда сосок зацепился за кружево. Обнажив наконец всю грудь,
Элизабет хотела убрать руку, но Тэд запротестовал:
– Нет, оставь ее здесь. Прямо здесь. О Боже!
Не сводя глаз с ее руки и следя за медленными движениями ее пальцев, он начал постепенно входить в нее. Потом толчки стали резче, быстрее. В такт им поднимались ее бедра. Через несколько минут все закончилось бурной вспышкой страсти, потрясшей обоих.
Они долго лежали неподвижно, прежде чем смогли вылезти из гамака, и побрели к заднему крыльцу его дома. У двери он поцеловал ее, снова лаская ее рот.
– Как жаль, что мы не можем спать вместе, – проговорил он, когда они наконец разомкнули объятия.
– Мне тоже жаль.
– Тогда разреши мне.
– Не хочу, чтобы соседи видели, как ты крадешься из моего дома на рассвете. Или дети застали нас в моей постели утром.
– Этого не будет.
– Тэд, пойми, пожалуйста.
– Понимаю. – Он поднес ее руку к губам. – Но я приглашаю себя к завтраку. Во сколько я должен быть?
9
Они выглядели вполне невинно, когда Мэтт и Миган, протирая заспанные глаза, добрались до кухни и увидели, как они, уставившись друг на друга, сидят за столом у остывших чашек с кофе.
– А что, Тэд ночевал здесь?
Это было первое, что сказал Мэтт. Их уловки не помогли. Дети пришли в замешательство, когда Тэд и их мать расхохотались в ответ.
– Нет, не ночевал, – ответил Тэд. – Это вам показалось. Просто ваша мама пригласила меня к завтраку.
– Интересно, а мне показалось, ты пригласил себя сам, – улыбнувшись ему уголком рта, ответила Элизабет и встала, чтобы налить детям их традиционный апельсиновый сок. Он хлопнул ее по заду, чем рассмешил малышей.
– Знаешь, мы искупали Бэйби. Тэд не рассказал тебе? – спросила Миган. Элизабет покачала головой. – Ты же знаешь, кошки не любят воду, но Тэд разрешил нам. Теперь он такой чистенький и пушистый. Но посмотрела бы ты, что тут творилось!
– Тэд помог нам убрать или, как там говорят в армии?..
– Навести порядок в районе.
– Да, мы навели порядок в районе. Он тебе не рассказывал, мама?
– Нет, видно, забыл. – Она покосилась на мужчину, который так уютно устроился за ее столом и завтракал, как ни в чем не бывало.
– Насколько я помню, у нас были более интересные темы для разговора. – Он многозначительно посмотрел на Элизабет, и она вспыхнула под его взглядом.
– И он разрешил нам заказать по телефону пиццу, и нам принесли ее домой.
– И мы сказали Тэду, что ты называешь пиццу отбросами.
– А он сказал, что тебя нет и теперь главный здесь он, а ему пицца нравится.
– А можно нам снова заказать пиццу, мам? По телефону? Если честно, она не такая уж плохая.
