Каждый вечер все трое возвращались в хижину на обрыве, и по мере того, как накапливалась пушнина, удача становилась все более очевидной. Чтобы справиться со своим уловом, им приходилось допоздна свежевать и выскребывать шкурки. Как и Рой, Зел объявил, что на болотах за озером Фей ондатры больше, чем он может выловить с наличным числом капканов. Зел, случалось, ловил в свои капканы и бобров и ласок. Каждый вечер смешанный улов Зела и Роя был настолько же пестрым, как и добыча Мэррея с его охотничьих троп. Мэррей приносил меньше пушнины, что было естественно, так как западни на охотничьих тропах не могли, конечно, дать столько же, сколько сосредоточенный облов богатого бобриного болота.
— Это не дело, — вздыхал Зел после двух недель охоты. — Я мог бы взять вдвое больше ондатры, если бы хватало капканов. Кабы взяться как следует, мы бы уже через две недели могли выбраться отсюда с такой добычей, что больше и не унести. Эх, мало у нас капканов!
— Всегда-то ты торопишься, — сказал Мэррей. — Твоя пушнина от тебя никуда не убежит.
— Оно так, — возражал Зел, — но скоро кончится масло и сало. — Зел был главным поваром — он стряпал лучше всех. — Да и мука и мясо на исходе.
В первые же дни Мэррею посчастливилось поймать в западню молодую лань; он пытался поймать и вторую, но пока без успеха. Появление людей, видимо, спугнуло большую часть оленей, которые чуяли каждый их след на своих тропах и становились все более сторожкими. Почти каждый день Рою встречалась лань, а то и две, а Мэррей утверждал, что на дню ему обычно попадается и пять и шесть, но всегда они показывались только на мгновение, держались вдалеке и тотчас же исчезали.
— Не хнычь, — сказал Мэррей Зелу таким тоном, что Рой по-новому пригляделся к своим товарищам. — Не хнычь, будет тебе лань, если это все, что твоему брюху надобно.
— Это твоему брюху всего надобно! — взвизгнул Зел. — Это ты располагаешься на единственной койке, а нам с Роем приходится спать на полу. Ты пожираешь вдвое больше, чем оба мы с ним вместе. И как это могло случиться, что ты совсем собрался в дорогу от Скотти, если ты думал раньше зайти за мной? Ведь у тебя даже капканы были уже все упакованы!
Мэррей не возразил ни слова, он молча распахнул дверь и высморкался прямо на чистый белый снег за порогом. Зел не унимался, пока Рою не надоело и он не прекратил эту воркотню. Жизнь в тесной хижине была достаточно тягостна и без этих докучливых свар.
В хижине было тепло, но отсутствие самых примитивных удобств начинало утомлять Роя. Печь дымила, а при сильном ветре большая сосна начинала раскачиваться и вся хижина, поскрипывая, качалась на ее корнях. Мэррей заготовил слишком мало дров, и пополнение запаса легло на Роя, а зимой это было трудное и тяжелое дело. У них было только одно ведро и для умыванья и для питьевой воды, а глубокое озерко, на которое рассчитывал Мэррей, выбирая это место, оказалось гниловатым, чай и кофе отдавали землей и грибами, а Рой этого не любил. Им приходилось экономить керосин, и поэтому в хижине всегда был полумрак: днем от лесной тени, ночью от прикрученного фитиля. На долю Роя выпало и поддержание чистоты: приходилось убирать остатки после свежевания, втоптанные в грязный снег пола, выветривать удушливую вонь от пушнины и готовки. Чтобы переносить такую жизнь, Рою требовалась удобная хижина, а Мэррею только и надо было от хижины, чтобы она защищала его от ветра. Зела она тоже интересовала только как место для еды и спанья. Мэррей был небрежен и безразличен, а Зел был неряха, и в их обществе Рой ловил себя на том, что он попеременно то груб, то язвителен. В хижине он держался угрюмо и молча и каждый день с облегчением уходил вниз по снежному склону в морозную свежесть озера Фей.
Страна эта не теряла для Роя своего очарования и — Рой это знал — никогда не потеряет. На снежных плато, вглядываясь в далекие леса и озера, он забывал о нудной жизни в хижине. Все чаще и чаще Рой выбирался из озерной котловины, прочь от бобриного лова на хребты и через них на озера от одного к другому, планируя целую сеть облова для всего этого угодья, мысленно прокладывая тропы вокруг отдельных пиков, срезая углы по хребтам, выбирая места одно лучше другого для хижины, для волока и для ближайшего маршрута обратно в Сент-Эллен.
В эти мгновения Сент-Эллен представлялся ему только в образе Джека Бэртона: Джек, его ферма, его многочисленная детвора. В картине; которую рисовало ему воображение, не было ни Сэма, ни Энди, ни даже, может быть, Джин. Она, видимо, была потеряна для него даже в мыслях, как все изглаживалось из его сознания, если он лишался чего-нибудь по справедливости и навсегда. Но чем дальше уходил ее образ, тем больше хотелось Рою представить себе Джинни Эндрюс и тем большее смятение это в нем вызывало.
Вот о чем он думал, когда холодным сумрачным днем сидел на вершине небольшой горы, глядя на юг через хребет Белых Гор. Он забрался так высоко, что мог заглянуть поверх хребта. И, насколько хватал глаз, он мысленно прокладывал по лесам и плато кратчайшую дорогу в Сент-Эллен. Он был всецело поглощен этим, когда рядом с ним появился Мэррей, и, застигнутый врасплох. Рой вскочил, готовый, подобно оленю, метнуться в лес.
— Я заметил тебя еще с той стороны долины, — спокойно сказал Мэррей и сел рядом с Роем на сук пихты. — Что это ты тут делаешь? Высматриваешь дичь?
Рой покачал головой и при этом почувствовал, как напряжены мускулы его шеи и как сжалось все его тело.
— Нет, — сказал он, — просто я прикидывал, как проложить путь отсюда прямо в Сент-Эллен.
— Вообще говоря, лучше идти кружным путем, через угодья Скотти и Индейца Боба, — сказал Мэррей. — Прямиком тут слишком много идти по открытой местности. А что? Ты собираешься туда раз в неделю наведываться?
— Да нет, просто так. Развлекался, — сказал Рой, зная, что Мэррей не оценит его планов превратить страну Серебряных Долларов в организованную систему угодий для узаконенной охоты. Наоборот, Мэррей мог даже быть против таких планов, потому что сейчас весь этот край в некотором роде принадлежал ему, и не только по его собственному представлению, но и в глазах Роя и даже Зела Сен-Клэра Мэррей находился в этой стране как неотъемлемая ее часть, и для Мэррея не существовало ни Сент-Эллена, ни инспекторов, ни вообще человечьих законов.
— При случае, Рой, — сказал Мэррей, — надо бы нам податься западнее, на тот берег реки, посмотреть, что там за места. Я на днях был в той стороне, и мне показалось, что там еще выше. А заметил ты, что чем выше, тем становится теплее?
Рой кивнул головой:
— Внизу возле озера сейчас, должно быть, градусов на пять холоднее, чем здесь. И суше. Руки там так и дымятся, как только снимешь рукавицы. — Рой посмотрел на свою руку и тут только заметил в руке у Мэррея ружье. — Ты что, охотишься? — спросил он.
— Просто высматривал оленя, — и большая рука Мэррея нетерпеливо перехватила ложе армейской винтовки. — В западне их не дождешься. Вот пригляжу крупного самца, его нам хватит на несколько недель.
— Ох, и попадет тебе от Зела, если ты вздумаешь стрелять! — предупредил Рой.
