— Может быть, — засмеялся Мэррей. — Может быть.
Рой махнул им рукой, и его ружье при этом звякнуло затвором. Потом он пустился вниз по склону пробивать свою последнюю тропу по белой каемке озера Фей. Он предполагал, что пока еще никого из них не заметили. Это означало преимущество во времени перед возможными преследователями. Он глянул в ясное небо в тщетной надежде на снежок, который припорошил бы его следы, но при такой погоде, — а она могла простоять еще много дней, — он знал, что оставит за собой отчетливый след, след двух человеческих ног, который трудно скрыть в этой свежезанесенной снегом стране. Он уже принял решение идти на запад, к Серебряной реке, вместо того, чтобы взять сразу прямо на юг, к угодьям Скотти. Он рассчитывал, что если до Серебряной реки его не настигнут, он может спокойно идти вдоль ее русла до самого Муск-о-ги. Поэтому он повернул на запад.
— Хотят поймать, так половить придется, — проворчал он, прилаживая на лбу головной ремень, и с этими словами начал поход, который должен был стать последним испытанием для его крепких ног, последним вызовом запутанным обстоятельствам и человеческому закону, словом, — его итоговым вызовом судьбе.
Он чувствовал себя в относительной безопасности, пока держался лесистых долин, но скоро ему пришлось выйти на открытое место, чтобы пересечь один хребет, а потом и следующий. Он все время старался идти, заслоняясь от преследователей очередным гребнем, и был уверен в том, что не упустит ни одной возможности, которую давали ему его сметка и сноровка, как вдруг его потрясло появление еще двух людей. Они появились с совершенно неожиданного направления и шли по противоположному склону долины. Он припал к снегу в тени скалы, но мешок его высоко выдавался над снегом, и Рой, наблюдая за ними, чувствовал себя словно парализованный страхом тетерев. Они были так близко, что он различал их лица, и, без всякого сомнения, это были пушные обходчики. У них были форменные брюки, кожаные куртки и все снаряжение обходчиков. Они его еще не заметили, но ему нельзя было двинуться с места раньше, чем они отойдут хотя бы на полмили. Осторожно поворачивая голову, он осматривался по сторонам, пока не увидел другую пару того же патруля. Идя зигзагами, они вместе с товарищами густо прочесывали всю местность, как это делал и первый патруль.
Вторая пара была так далеко, что Рой едва мог их различить, но все же в одном из них он угадал пушного инспектора из Сент-Эллена. Тот же объемистый живот, та же тяжелая, но уверенная и быстрая походка — все это очень напоминало инспектора из Сент-Эллена. Рой не был вполне уверен, но и от того, что он увидел, кровь молотком застучала ему в виски. Он все еще не мог двинуться с места, потому что первая, ближняя пара не сходила с гребня, но когда она, наконец, стала спускаться, заходя ему за спину, он потихоньку перебрался через гребень и начал быстрый спуск, используя и свой вес и вес своего груза, с отчаянной яростью приминая снег и зная, что вот-вот патруль пересечет его следы — и тогда-то и начнется настоящая погоня.
14
Низко нагнув голову и выпрямив спину, он набирал скорость, как медленно нарастающий шторм, добиваясь максимума, неизменного и на склонах, и по долинам, и через лес, и вдоль хребтов. Он знал, что никто не сможет померяться с ним в одиночку, но ему приходилось соревноваться с техническим превосходством преследователей: они были лучше снаряжены для преследования, чем он для бегства. Прежде всего, четверо на одного, а это было почти решающим обстоятельством, когда надо было пробивать тропу. Рою приходилось, не сбавляя хода, самому протаптывать себе тропу, по большей части лыжами. А четверо преследователей могли делать это по очереди, давая отдых трем остальным. Уже это преимущество лишало Роя надежды продержаться больше двух-трех дней: после этого, если только не начнется снегопад, они наверняка настигнут его.
— Да что же ты, снег! — сказал он, на мгновение поднимая к небу натруженную лямкой голову.
Но в небе не было ни облачка, и Рой включил и погоду в число своих врагов, презирая и ясное небо, и застывшую морозную безмятежность.
Рой ни разу не остановился, не оглянулся. Он взял на строгий учет медленно текущий поток своего времени. Чтобы не уступить ни шага преследователям, ему надо было выжать из каждой минуты все укладывающееся в нее пространство, каждый шаг, слежавшийся снег, строго рассчитанный головокружительный спуск по крутому обрыву. Никто бы не мог настичь его в одиночку, и он хотел использовать это единственное свое преимущество как единственный шанс на спасение.
До высокого водораздельного хребта между озером Фей и Серебряной рекой он еще тешил себя надеждой, что оба патруля не заметили его следов и, может быть, даже вовсе и не гонятся за ним. Но те несколько минут, которые он позволил себе пробыть на гребне, чтобы отдышаться и осмотреться, показали ему с полной очевидностью, что след его обнаружен и погоня началась.
Он знал и другое их преимущество. У них были полевые бинокли, а ему приходилось напрягать зрение на непосильные для глаза дистанции, и не только чтобы найти их, но и чтобы еще раз проверить, гонится ли за ним его друг и недруг — инспектор, или это только случайное сходство, не более. И опять он не мог решить наверняка, и снова шел вперед, угнетенный самой неясностью положения. Если среди них не было инспектора — это была просто отчаянная гонка с представителями закона. Но если это был действительно инспектор из Сент-Эллена — тогда Рой соперничал не только с законом. Это была прямая схватка с единственной силой, которая могла отнять у него все — не только по закону, но и как ставку двадцатилетней борьбы, из которой Рой до сих пор выходил победителем. «Когда это кончится?» — спрашивал себя Рой. Он только что преодолел опасность оторваться от людей в этом заповеднике, а теперь оказалось, что он избежал ее лишь для того, чтобы вести новую битву все в той же войне. Когда это кончится? Тогда, когда он вернется? Когда укроется в своей охотничьей хижине или дома в Сент-Эллене? Или там все начнется снова? Неужели Энди в конце концов одержит над ним победу? Его ум работал так же быстро, как его короткие крепкие ноги, делая один тяжелый шаг за другим и передвигаясь вперед, но без какой-то определенной конечной цели.
— Где же ты, снег, где ты, полярная вьюга? — взывал он.
Но погода стояла по-прежнему ясная, и к ночи он узнал наверняка, что они идут по его следу. К этому времени он был слишком измотан, чтобы укрываться, и лег в своем спальном мешке на первом же свободном от снега местечке среди скал. Он жадно поел холодного горошка прямо из банки, запив его зеленой гороховой жижицей. Всю провизию он уложил в мешке сверху, но часть провалилась на дно, и сейчас он попытался прикинуть, на сколько ему хватит еды.
При величайшей экономии — дня на три, решил он. Три дня величайшей экономии и постоянный голод.
Еще не совсем рассвело, а он уже был в пути и к полудню переправился через Серебряную реку. Дважды он видел позади себя людей, но они были далеко и отставали все больше. За ночь их преимущество свелось на нет, потому что с наступлением темноты им, так же как и ему, пришлось остановиться. Кроме того, они не могли срезать расстояния, потому что, не зная в точности, куда направляется Рой, не могли ни угадать, ни рассчитать его маршрута. Им просто приходилось идти по его следу и, может быть, ждать прибытия самолета.
