Хальвор остановился и повторил в нескольких словах содержание письма, чтобы все лучше поняли его.
Затем он продолжал: «Но в Чикаго есть дом, о котором вы знаете. В этом доме люди живут по заповеди Господней, делят все поровну и помогают друг другу.
И вот мы, живущие в этом доме, прочли в газетах об этих „безумных“, приехавших из Иерусалима, и сказали друг другу: „Эти люди разделяют нашу веру; они соединились вместе, чтобы вести праведную жизнь, и мы хотели бы повидать наших единомышленников“.
Мы написали им, прося посетить нас. Наше приглашение было принято, мы сравнили наши учения и поняли, что исповедуем одну веру, и Милосердый Господь ниспослал нам встретиться.
Они рассказывали нам о великолепии града Господня, который, сверкая, высится на белой горе и мы считали их счастливцами, потому что они ходили по земле, где странствовал Иисус.
Тогда один из нас сказал: „Почему бы нам не поехать с вами в Иерусалим, когда вы будете туда возвращаться?“
Они отвечали: „Не стоит вам следовать за нами, потому что святой город полон ссор и раздоров, нужды и болезни, злобы и нищеты“.
Кто-то быстро возразил на это: „Может быть, Господь привел вас к нам именно затем, чтобы мы последовали за вами и начали борьбу со всем этим злом?“
И тут все мы услышали в своих сердцах глас Божий: „Да, такова Моя воля!“
Мы спросили, согласятся ли они принять нас в свою общину, ведь мы бедны и невежественны, и они ответили, что примут нас.
Тогда мы решили, что станем братьями и сестрами и все будем делить поровну. Мы приняли их веру, а они — нашу. Дух Божий все время пребывал с нами, и мы непрестанно радовались.
И мы говорили: „Теперь мы видим, что наши дела угодны Богу, потому что Он направляет нас в ту же землю, куда некогда послал Своего Сына. И теперь мы знаем, что наше учение истинно, потому что Господь желает, чтобы его провозгласили со святой горы Сионской“.
Один из наших единоверцев вдруг воскликнул: „А что же будет с нашими братьями в Швеции?“
И тогда мы сказали прибывшим из Иерусалима: „Мы гораздо многочисленнее, чем вы видите нас здесь. У нас много братьев и сестер, живущих в Швеции. Они терпят большие испытания, и им приходится вести тяжелую жизнь, потому что они живут среди грешников“.
„Пусть ваши братья и сестры переселятся из Швеции в Иерусалим и примут участие в нашем святом труде“, — отвечали они.
Сначала мы сильно обрадовались при мысли, что вы присоединитесь к нам и мы будем вести в Иерусалиме общую жизнь, полную радости и самосовершенствования, но потом мы опечалились и сказали: „Никогда не покинут они свои большие усадьбы, возделанные поля и привычный труд“.
Тогда братья из Иерусалима ответили: „Мы не можем предложить им полей и поместий, зато можем указать им дороги, по которым ступала нога Спасителя и по которым пройдут и они“.
Сомнение не покидало нас, и мы сказали: „Нет, наши братья и сестры в Швеции никогда не согласятся переселиться в чужую страну, где никто не понимает их языка“.
И братья из Иерусалима отвечали: „Они научатся понимать, что говорят камни святой земли об их Спасителе“.
Мы сказали: „Никогда не отдадут они свое достояние чужим людям, чтобы самим остаться нищими. Они не захотят отказаться от власти и почета, потому что наши единомышленники самые уважаемые и почтенные люди в приходе“.
Братья из Иерусалима отвечали: „Мы не можем дать им власть и богатство, но мы предлагаем им разделить страдания Господа нашего Иисуса Христа“.
Когда они это сказали, сердца наши снова исполнились великой радостью.
И вот я обращаюсь к вам, дорогие братья и сестры! Прочитав это письмо, не вступайте в беседу между собой, как обычно, но сидите тихо и ждите. Сделайте то, что повелит вам глас Господень».
Хальвор сложил письмо и положил его на стол.
— Теперь мы исполним повеление Хелльгума. Будем сидеть молча и ждать, — сказал он.
В комнате воцарилась глубокая тишина.
Старая Ева Ингмарсон сидела тихо и ждала, что возвестит ей глас Божий. Все это она поняла по-своему. «Да-да, — думала она, — Хелльгум хочет переселить нас в Иерусалим, чтобы избавить от страшной гибели. Господь хочет спасти нас от потоков лавы и сберечь от огненного дождя. И праведные услышат глас Господень, который повелит им бежать отсюда».
Старуха и мысли не допускала, что кому-то, может быть, тяжело бросить дом и родину. Ей и в голову не приходило, что кто-нибудь может в душе сомневаться, не имея сил покинуть зеленые леса своей родины, веселые реки и плодородные поля. Многие со страхом думали о том, что им придется изменить всю свою жизнь и проститься с родным домом, родителями и друзьями, но старая Ева не думала об этом. Ведь это значило, что Господь хочет их спасти, как в ветхозаветные времена он спас Ноя и Лота. Они призываются к блаженной жизни в святом граде Господнем. Для нее это было все равно, как если бы Хелльгум написал, что их берут живыми на небо.
Все сидели с закрытыми глазами, погрузившись в свои мысли. Многие так переживали, что горячий пот выступил у них на лбу.
— Вот испытание, которое предвещал нам Хелльгум, — вздыхали они.
Солнце склонялось к западу, и его яркие лучи падали прямо в комнату, отбрасывая красноватый отсвет на их бледные лица.
Наконец жена Льюнг Бьорна, Мерта Ингмарсон, поднялась со своего места и опустилась на колени. Все последовали ее примеру и тоже преклонили колена.
Многие глубоко вздохнули, и радостная улыбка озарила их лица.
Карин Ингмарсон произнесла дрожащим голосом:
— Я слышу глас Господень, он призывает меня!
Гунхильда, дочь бургомистра, протянула в экстазе руки, и по щекам ее текли слезы.
— Я тоже могу ехать! — воскликнула она. — Господь призвал меня!
Потом Кристер Ларсон и его жена произнесли почти в один голос:
— В ушах моих звучит глас Божий! Я слышу, как Господь зовет меня!
Один за другим они получали откровение, тревога и страх покидали их, а сердца наполнялись великой радостью. Они не думали больше о своих усадьбах и родных, они думали только о том, что их община опять расцветет, ведь это такое счастье — быть призванными жить в граде Господнем.
Многих Господь уже призвал, но Хальвор Хальворсон все еще не слышал голоса, зовущего его в Иерусалим. Он боролся в душе сам с собой и, глубоко опечаленный, думал: «Господь не желает призвать меня, как Он призвал других. Он видит, что я люблю свои поля и луга больше, чем Его слово. Я недостоин Его».
Карин Ингмарсон подошла и положила ему руку на лоб.
— Успокойся, Хальвор, молись и жди зова.
Хальвор крепко сжал руки, так что хрустнули суставы:
— Должно быть, Господь не считает меня достойным ехать вместе с вами, — сказал он.
