Он подхватил ее на руки и побежал по лестнице, перешагивая через две ступеньки сразу.
— Почему ты мне раньше не сказала?
— Потому, что мы были приглашены на день рождения Лорен.
— Мы потеряли там два часа.
Положив ее на постель, он стал срывать с себя одежду. Она помогала ему, смеясь. Когда он совсем разделся, она протянула руку и погладила его.
Он застонал.
— Ты меня убиваешь.
С отчаянной яростью он снял с нее блузку и юбку. Она была еще в рубашке, когда, опустив ее на кровать, он положил голову ей на живот и поцеловал его сквозь шелк.
— Как там мой ребеночек?
— Хорошо. Здоров. Растет во мне.
— А как ты?
— Счастлива по-сумасшедшему и очень влюблена.
— Господи, я тоже, — и он влажно поцеловал поддающуюся под губами нежную мягкость.
— А-ах, — вздохнула она, выгибаясь навстречу его лицу.
Он поднял голову и улыбнулся ей.
— Тебе это нравится?
— Угу.
— Ты — рыжая горячка, вот ты кто.
Он поднял ее сорочку вверх за кружевную оборку, над животом, над грудью, через голову. Так же быстро отбросил лифчик, чулки, трусики. Несколькими секундами позже он ласково любовался ею всей целиком.
— Они с каждым днем меняют цвет, — заметил он, касаясь кончиками пальцев ее сосков.
— Ничего не меняют. Тебе просто нравится их рассматривать.
— Мне нравится не только это.
Он склонил голову и стал целовать ее груди, проводя языком туда-сюда по нежным вершинам, пока ее живот не задрожал от возбуждения.
— Чейз?
— Еще нет. Нам же неделями пришлось этого ждать.
Он начал целовать ее тело, прокладывая дорожку поцелуями сверху вниз, останавливаясь по дороге, чтобы насладиться шелковистостью и ароматом блестящих завитков на лобке, затем раздвинул ее бедра и стал целовать между ними.
Она выдохнула его имя и сжала в ладонях его голову, но он не умерил свой пыл, пока его проворный язык не вызвал у нее чудеснейший, глубокий оргазм.
Потом он поднялся над ней и медленно, осторожно погрузил себя в нее, в уютное, влажное ущелье ее тела. Он помнил о ее состоянии, и движения его были плавно скользящими, что только усиливало эротичность и продлевало удовольствие.
Наслаждение было огромно, оглушительно. Он захлебывался в сверкающих волнах экстаза, ритм которых совпадал с темпом ее нежных пульсирующих сокращений.
И все-таки он не мог полностью раствориться в этом море, потому что в глубине его сознания, за всем этим сладостным счастьем, отчетливо звучала мысль о том, что жизнь изумительно прекрасна, что ему нравится жить… И любить Марси, свою жену.
