«Охотники! — подумал Нильс с тревогой. — Может, нашу стаю выследили…»
Почти у самой ели охотники остановились.
— Вот тут и устроим засаду, — сказал один. — Я их вчера неподалеку видел.
«Ну да, это они про гусей, — подумал Нильс и похолодел от страха. — Гуси, наверно, искали меня, кружили над лесом, а охотники их приметили…»
В это время охотник опять заговорил:
— У них берлога тут близко. Целое семейство в ней живет — медведь, медведица и двое медвежат.
Нильс так и открыл рот.
«Вот оно что! Они нашли моих медведей! Надо скорее предупредить медведей! Надо им все рассказать!»
На четвереньках, стараясь не высовываться из травы, Нильс отполз от ели, а потом бросился бежать назад, к берлоге.
Теперь он не думал ни о кунице, ни о волках. Он думал только о том, как бы поскорее добраться до медвежьей берлоги. И бежал, бежал со всех ног.
У входа в берлогу он остановился и перевел дух. Потом наклонился. Заглянул в яму. Тихо. Темно.
Тут Нильс вспомнил про сердитого хозяина берлоги. Ведь если бы не медведица, он непременно съел бы Нильса. Ох, до чего же не хочется самому лезть в медвежью пасть!
На одну короткую минуту Нильс помедлил. Убежать? А что будет с веселыми медвежатами Мурре и Брумме? Неужели он позволит, чтобы охотники их убили? И их мурлилу, и даже их отца! Узнала бы Акка Кебнекайсе, что Нильс мог спасти медвежье семейство и струсил, очень бы рассердилась, разговаривать бы с ним не стала. Да и что сделает ему медведь? Сразу не проглотил, так теперь-то подавно и когтем не тронет.
И Нильс решительно стал спускаться в медвежью берлогу.
Медвежата спали, сбившись в клубок. Даже не разберешь, где Мурре, а где Брумме. Вот медведица. Храпит вовсю. А вот и хозяин берлоги.
Нильс подошел к самому его уху и крикнул:
— Проснись, медведь! Вставай! Медведь глухо зарычал и вскочил.
— Что? Кто?.. Кто смеет меня будить? А, это ты? Я же говорил, что тебя надо просто-напросто проглотить! И медведь широко раскрыл свою красную пасть. Но Нильс даже не отступил.
— Не спешите так, господин медведь, — храбро заговорил он. — Конечно, проглотить меня вам ничего не стоит. Только я вам не советую. У меня для вас важные новости.
Медведь присел на задние лапы.
— Ну, выкладывай, — проворчал он.
— В лесу охотники засели, — сказал Нильс. — Я слышал, они про медвежью берлогу говорили. Вас, наверное, подстерегают.
— Так, — сказал медведь. — Хорошо, что я тебя не съел. Буди скорее Мурре и Брумме! А жену я сам разбужу. Она со сна еще злее, чем я.
Он с трудом растолкал медведицу и сразу начал командовать:
— Живо собирайся! Досиделись, пока охотники не пришли. Я же давно говорил, что уходить надо. И пещеру присмотрел хорошую подальше в горах. А ты все свое: «Жаль покидать обжитое местечко. Подождем еще. Пусть дети подрастут!» Вот и дождались! Уж не знаю, как теперь ноги унесем.
Нильс и опомниться не успел, как медведь схватил его зубами за рубашку и полез из ямы. Медведица с медвежатами карабкалась за ними.
Это было настоящее бегство!
Кто выдумал, что медведь — неповоротливый? Медведь косолапый — это правда. И ходит он переваливаясь из стороны в сторону — это тоже правда. А неповоротливым его никак не назовешь.
Медведи бежали так быстро, что у Нильса все перед глазами мелькало.
Даже Брумме и Мурре не могли угнаться за своими родителями.
— Мурлила! Мурлила! Мы хотим отдохнуть! Мы все пятки себе отбили!
Пришлось медвежьему семейству сделать передышку. Нильс обрадовался этому еще больше, чем медвежата.
Ему совсем не улыбалось, чтобы медведь затащил его в свою новую берлогу.
— Господин медведь, — сказал он как можно вежливее, — я думаю, что я вам больше не нужен. Не обижайтесь на меня, но я бы хотел вас покинуть. Во что бы то ни стало мне надо найти стаю Акки Кебнекайсе…
— Стаю Акки Кебнекайсе? — удивился медведь. — А зачем тебе стая Акки Кебнекайсе? Постой, постой, я что-то припоминаю. Уж не тот ли ты Нильс, который путешествует с гусями?
— Да, меня зовут Нильсом Хольгерсоном, и я лечу с дикими гусями в Лапландию. Но вчера вечером ветер сбросил меня прямо к вам в берлогу, — ответил Нильс.
— Что же ты раньше не сказал? — заревел медведь. — Слыхал я о тебе, слыхал. Все белки и зайчата, все жаворонки и зяблики о тебе твердят. По всему лесу о тебе молва идет. А я-то тебя чуть не проглотил… Но как же ты найдешь своих гусей? Я бы помог тебе, да сам видишь, надо отвести семейство на новую квартиру. Ну, погоди, сейчас что-нибудь придумаю.
Думал он долго. Потом подошел к дереву и стал его трясти изо всех сил. Толстое дерево так и закачалось под его лапами.
Вверху среди веток зашевелилось что-то черное.
— Карр! Карр! — раздался скрипучий голос. — Кто трясет дерево? Кто мешает мне спать?
— Ага, я так и знал, что кто-нибудь там да ночует. Вот тебе и проводник будет, — сказал Нильсу медведь и, подняв голову, закричал:
— Эй, ворон, спускайся пониже! Мне с тобой поговорить надо.
Ворон слетел на нижнюю ветку и уставился на Нильса. И Нильс во все глаза смотрел на ворона. Это был Фумле-Друмле, атаман шайки с Разбойничьей горы.
С кем с кем, а с Фумле-Друмле Нильсу меньше всего хотелось повстречаться. Он еще хорошо помнил его твердый клюв и острые когти.
— Здор-рово, пр-риятель! — закаркал ворон. — Вот ты где бродишь! А вчера гуси весь вечер-р-р кр-ружили над лесом. Вер-рно, тебя искали.
Нильс обрадовался.
— А сейчас они где? — спросил он.
— Что я им, стор-р-рож? — сказал Фумле-Друмле. — Др-р-рыхнут где-нибудь на болоте. А мне на болоте нечего делать. У меня от сырости кости болят.
— Ладно, хватит болтать! — прикрикнул на ворона медведь. — Помоги Нильсу отыскать стаю. Не то — не будь я медведем — и тебе, и всему твоему вороньему роду плохо придется.
Фумле-Друмле слетел на землю.
— Можешь меня не пугать, — сказал он медведю. — Мы с Нильсом старые друзья-приятели. Ну, как, отправились в путь?
— А ты не потащишь меня к своей шайке? — с опаской спросил Нильс.
— Да я с ней давно рассорился, — ответил ворон. — С того самого дня, как ты гостил на Разбойничьей горе. Они ведь тогда все монетки растащили, мне ни одной не оставили.
— Хочешь, я тебе дам? — спросил Нильс. — Ту самую, что ты подарил.
— Дай, дай, дай! — закричал ворон и закружился над Нильсом.
Нильс вытащил из кармана свою серебряную монетку.
Эту монетку он хотел отдать Деревянному, но Бронзовый ему помешал.
