— Так что же мне делать?
— Как можно скорее отдай это письмо, как тебе сказано.
— Но это все равно, что приговорить этого человека к смерти!
— Тем лучше. Он шпион, и его надо обезвредить.
— Ты рассуждаешь по-мужски, — ответила я через минуту. — Все совсем не так просто. Ты не принимаешь во внимание, что, последовав твоему совету, я выдам человека, который не имеет в мире никого, кроме меня. Человека, который мне доверился. Если бы ты был на его месте, то смотрел бы на все иначе.
Ромек улыбнулся.
— Я не мог бы быть на его месте по двум причинам. Во-первых, я не представляю себе такой ситуации, в которой согласился бы подвергнуть тебя опасности, а во-вторых, я не шпион. А ты, прежде всего, должна исходить из того, что ты полька, жена польского дипломата. Как же ты можешь даже думать о том, чтобы стать союзницей человека, который является врагом государства?
Я не могла не признать справедливости его слов. В конце концов, я, пожалуй, и сама поступила бы так, как он посоветовал. Но это не может освободить меня от угрызений совести за свой поступок.
Ромек был бы милым молодым человеком, во всех отношениях милым, если бы не его основательность, если бы не это странное желание выискивать в каждом обычном повседневном деле какие-то великие знамения. Я уверена, что если бы я его поцеловала, когда мы прощались в подъезде (а у меня, к слову, было такое желание), то он расценил бы это как согласие на развод с Яцеком и опрометью бросился бы к портному, чтобы заказать себе свадебный фрак. Ромек не желает мириться с реальной действительностью. Я уверена, он не понимает, что такое флирт, а роман мог бы себе представить только как чистое единение душ, и непременно где-то на Капри. Конечно, единение пожизненное. И чтобы быть погребенными в одной могиле. Подумать только, сколько этот человек теряет удовольствий, которые заведомо его не обошли бы, если бы не это его убийственно серьезное отношение к жизни. А жаль…
Я взяла с собой все. Так велел мне майор по телефону. Кур, обертку и письмо. Как только я появилась в кабинете майора, туда сразу же пришли полковник Корчинский и еще двое каких-то господ в штатском. Страшно вспомнить, что они вытворяли. Рассматривали все сквозь лупу, даже и кур. Изучали бумагу, веревки, клей, чернила. Что-то там забирали на просвечивание, порезали тех несчастных кур складным ножиком, словно надеялись найти что-то и в них. Наконец майор вытер руки и сказал:
— Все складывается замечательно. Возьмите, пожалуйста, этот ключик.
Я испугалась.
— А зачем он мне?
— Сейчас я вам все объясню. Сегодня уже поздно, а завтра утром вы пойдете в банк и откроете сейф. Это последняя дверь справа в третьем ряду снизу. Вы заберете то, что там лежит, спрячете в сумочку и пойдете пешком домой.
— Но простите! — возмутилась я. — Почему я должна это делать?
— Сейчас и это вам растолкую. Тоннор, а точнее Валло, еще надеется на то, что мы не выследили его сейф. Если он еще в Варшаве, то все равно не хочет нарываться на арест. Вот он и решил прибегнуть к вашим услугам. Он, конечно, мог бы послать кого-то из своих сообщников, но, стоя перед выбором — рискнуть сообщником или вами, — предпочел избрать вас.
— Я вас не понимаю, пан майор… — иронично посмотрела я на него. — Во-первых, могу вас заверить, что ни один влюбленный мужчина, имея какой-то выбор, не стал бы подвергать опасности женщину, которую он любит, — конечно, платонически. Во-вторых, как он может быть в Варшаве, если пакет пришел из Ковеля?
— Это не имеет значения, — сказал майор.
Вот такие они, мужчины. Когда их поймаешь на какой-то глупости, они всегда говорят: «Это не имеет значения».
— Но почему я должен все это делать?
— Для того, уважаемая пани, чтобы не вспугнуть птичку. Возле банка, а может и внутри, наверняка, караулит кто-то из его сообщников. Тоннор, очевидно, сообщил ему, что вы должны взять те пакеты из сейфа. Ведь он обратился к вам с этой просьбой, имея в виду одну цель: потом спокойно забрать у вас свои вещи. Это «потом» может быть одно из двух: либо кто-то явится за теми вещами к вам домой, либо их заберут у вас, не теряя времени, тогда, когда вы будете возвращаться из банка. Сомневаюсь, чтобы это был сам Тоннор. Даже в гриме он вряд ли решится показаться на улицах Варшавы. Но не исключено и такое. Поэтому, если на улице к вам кто-то подойдет и потребует, чтобы вы отдали ему пакеты для Тоннора, отдайте их.
— Отдать?
— Конечно. За вами будут идти наши агенты, поэтому ничего не бойтесь. Однако вам надо быть готовой ко всяким неожиданностям. Самым простым действием с их стороны было бы инсценировать обычную уличную кражу. К вам неожиданно подбежал бы некто, выхватил сумочку и бросился наутек. Мы, конечно, тут же его схватили бы, но в таком случае мы не имели бы доказательств, что он принадлежит к шпионской шайке. Понимаете, он мог бы прикинуться обычным воришкой. Так что, направляясь в банк, вы вообще не берите с собою сумочку. Я надеюсь, в вашем манто есть карман?
— Да, есть, в каракулевом.
— Вот и прекрасно. Пакеты небольшие. Вы легко спрячете их в кармане. Это все, о чем я вас прошу. Когда вы вернетесь домой с пакетами, я буду ждать вас там, и вы получите дальнейшие инструкции.
Это было для меня уже слишком. Я должна была не только предать Роберта, отдав его письмо, но еще и участвовать в унизительном спектакле!
— Нет, пан майор, — решительно сказала я. — К такому делу вы можете привлекать кого угодно, только не меня. Я к таким вещам непривычна. Вы, пан майор, кажется, не принимаете во внимание, кто я такая.
Это его ничуть не смутило.
— Я принимаю во внимание, что вы единственная особа, которая может помочь нам поймать шпионов, не возбуждая в них подозрения.
— Пусть так, но я на это не согласна. Это не входит в мои обязанности. Я уже и так сделала многое, чего не следовало бы делать. Можете приставить к нему полицейских, жандармов или кого хотите. Я категорически отказываюсь.
Майор бросил на меня неприязненный взгляд.
— И все же я очень прошу вас не отказать нам в помощи. Это займет у вас не более получаса времени.
— Речь не о времени, — возмутилась я, — а о том, что вы хотите сделать из меня полицейского шпика.
— Ах, зачем же так преувеличивать! Я просто считаю, что вы, как добрая гражданка польского государства, не можете отказать нам в помощи.
— К сожалению, отказываю, — решительно сказала я.
Майор развел руками.
— Какая неприятность, — вздохнул он. — Наверное, я не умею убеждать. Ну что ж… Мне не остается ничего иного, как обратиться к вашему мужу. Возможно, он сумеет вас уговорить…
Тут я уже испугалась не на шутку.
— Но вы мне обещали, что мой муж ни в коем случае ни о чем не узнает. Мне нечего от него скрывать, но вы понимаете, я не хочу огорчать его. Не хочу, чтобы он хоть на миг увидел это дело в невыгодном свете.
