Мимоза! Вероятно, это должно означать, что он не осмелится меня коснуться. Вот забавный молодой человек! Цвет тоже, наверное, имеет какое-то значение. Ромек был бы вполне на своем месте примерно в конце прошлого века. Впрочем, я и так одержала достаточно большую победу, что он не уехал отсюда. Прятаться от меня он может очень долго, потому что я опрометчиво не спросила его, где он остановился.
Интересно, а Бетти знает, что она имеет дело с женой Яцека? Ведет себя она так, словно ничего не подозревает. Но надеюсь, что уже сегодня вечером я сумею это выведать. А Яцек что думает?.. Ведь он знает, что мы живем в одном отеле, и наверняка боится, чтобы между нами не возникло каких-либо недоразумений. Если это действительно так, он или приедет сюда под каким-то предлогом, или позвонит, чтобы о чем-то узнать. Во всяком случае, я не думаю, чтобы ему там беззаботно жилось. Так ему и надо. Пусть знает, что всякий грех надо искупить.
Заканчиваю писать. Время одеваться к ужину.
Понедельник
Вчера не писала, не было времени. Да и ничего существенного не произошло. Бетти Норман, кажется, не стремится подружиться со мной. Мы любезно раскланиваемся и улыбаемся друг другу. Вот и все. Сегодня я заметила, что она забрасывает сети на генерала Кочирского. Странный вкус. Правда, Кочирскому не больше лет пятидесяти, но он совершенно гадкий. И к тому же совсем неэлегантный. Или, может, ее привлекает то, что он занимает какую-то высокую должность? Они вместе были в Жегестове и вернулись уже к вечеру.
Мой лыжный костюм производит фурор. Похожий, но куда худшего качества (это сразу бросается в глаза), есть у некой пани Ретц или Рентц из Лодзи. Кроме этого, во всей Кринице нет ничего интересного. Никогда себе не прощу, что не научилась хорошо кататься на коньках. Те две сопливых Гольдиновны все время буквально в осаде. Катаются они действительно хорошо. Конькобежный костюм чрезвычайно идет женщинам. Каждый раз, как те девушки идут на каток, туда движется пол-Криницы.
Познакомилась с очень интересным мужчиной. Это пан Джо Ларсен Кнайдл, американский дипломат из Москвы. Приехал сюда на отдых. Бываю с ним немало времени. Я гордилась, что хожу на лыжах лучшее его, и это ему понравилось. Оказалось, что он знает Яцека еще по Лиге Наций, а с Тото охотился когда-то в Конго. Очень милый, воспитанный человек. Не жует резинку и не распространяется после каждого третьего слова о прелестях Америки. Все американцы просто противны с этим восхвалением своей страны. Все американское для них высшего качества. Когда кто-то из них хочет сделать мне комплимент, он говорит:
— Да вас легко можно принять за американку…
Какой ужас! Американки!.. Не спорю, в основном они красивые, холеные, имеют спортивную фигуру. Но этот их образ жизни — курение за обеденным столом, выпивки в ночных клубах со случайными знакомыми — их, попросту говоря, некультурность и невоспитанность… Бр-р-р… Этого я не смогла бы так же, как жить в эпоху наших бабушек. Яцек говорит, что Европа постепенно американизируется. Во Франции, например, американизация зашла уже достаточно далеко. К счастью, к нам она еще не дошла.
Однако, оказывается, что и американцы могут европеизироваться. Лучшим свидетельством этого является Ларсен.
Ромек не подает признаков жизни. Кто-то говорил мне, что его видели на прогулке с пани Жултовской. От нее его добродетели ничто не угрожает. Пани Жултовской шестьдесят лет.
Такие нынче мужчины.
Вторник
Мы встретились на лестнице один на один. Увидев ее, я сразу почувствовала, что сейчас должно состояться знакомство. Она остановилась и с улыбкой протянула мне руку.
— Позвольте представиться, — сказала по-английски. — Меня зовут Бетти Норман.
Я так же любезно назвала свою фамилию.
— Я слышала о вас много хорошего от генерала Кочирского, — сказала она.
— Генерал очень милый… А как вам нравится в Кринице?
— Здесь замечательно. Человека, которому надоел комфорт всевозможных заграничных курортов, Криница очаровывает именно своей милой простотой.
Было очевидно, что она стремится поддержать и продолжить разговор. Теперь я не сомневаюсь, что она знает, кто я такая. Начинается опасная игра. Ну что же, ладно. Я не отступлю…
Я с интересом спросила:
— Вы, наверное, много путешествуете?
— Да, — ответила она. — Путешествия — это моя страсть.
— А постоянно живете в Лондоне?
Я спросила об этом, чтобы показать ей, что я о ней понятия не имею. Яцек, насколько я его знаю, вряд ли разговаривал с ней обо мне. А если и разговаривал, разве только в том смысле, что хотел бы уберечь меня от неприятностей, связанных с этой историей.
Мисс Норман отрицательно покачала головой.
— О нет. Я, собственно говоря, нигде постоянно не живу. Разве что в основном в Париже. Провожу там ежегодно два или три месяца.
— Завидую вам, — сказала я. — Но вы скорее англичанка, чем американка. Судя по произношению и обращению.
— Спасибо, — улыбнулась она. — Я действительно англичанка. Родилась в Бирмингеме и прожила в Англии свою юность. Но потом как-то так все сложилось, что я очень редко бывала на родине. Мои родители почему-то приняли бельгийское подданство.
— А в Польше вы впервые?
— Да. Когда-то я была здесь проездом всего несколько часов. Это не считается, правда? Но и вы, кажется, много путешествуете? По крайней мере генерал говорил мне, что ваш муж дипломат, а дипломатическая служба связана с частой переменой мест. Не так ли?
— Да, — согласилась я. — Однако я не путешествовала столько, сколько вы. А теперь мы давно уже сидим в Варшаве.
Мы обменялись еще несколькими любезными фразами, и мисс Норман ушла к себе. Она производит вполне приятное впечатление. Интересно, почему она не упомянула ни словом о дяде Альбине. Ведь он наверняка не сказал ей, что семья не поддерживает с ним отношений.
Загадочная женщина. Не могу избавиться от какого-то подсознательного ощущения, что она скрывает в себе тайны, куда страшнее тех, которые мне известны.
Я еще не строила никаких планов. Однако хорошо уже то, что теперь я смогу, не возбуждая ее подозрения, зайти-то к ней и осмотреться в ее номере. Надо заполучить, такой же этажом выше. Если меня поймают, я смогу сказать, что ошиблась этажом.
Я разговаривала с директором, и он пообещал мне, что через два дня тот номер освободится.
Пан Ларсен теперь ходит обедать в «Патрию», и мы сидим за одним столиком. Он интересный собеседник.
Среда
За этим наверняка что-то скрывается. Поскольку я знаю, что в свое время в Биаррице она уже пользовалась чужой фамилией (да и своей девичьей пользуется, по сути, незаконно, потому что она должна носить фамилию Яцека), то я склонна скорее поверить памяти Ларсена, чем поведению этой женщины.
