Гарри Хан провел вечер с заботливой племянницей и спал преотлично. На завтрак в ресторан отеля он явился одним из последних. Но у него уже был готов план: после обычного омлета и кофе с круассаном он подойдет к стойке агентства путешествий и попросит организовать несколько однодневных сафари. Толковые гиды наверняка покажут ему множество птиц. Будет весело.
Хорошо бы еще припомнить, почему они называли старину Малика «Домкратом»…
15
Большая белая цапля
Среди тех, кто поздно завтракал в «Хилтоне», Гарри узнал Дэвида и Джорджа, австралийцев, что были во вторник на птичьей экскурсии. Помните, с кучей карманов на одежде, по которым в них сразу опознали туристов? Чтобы дать о Дэвиде и Джордже (бородаче) еще более точное представление, достаточно сказать, что таких обычно называют туристами экологическими. Им не по вкусу были роскошные круизы вдоль Карибских островов и организованные туры по девяти великим средневековым городам Восточной Европы. Оторвавшись в каникулы от обучения мятежных воспитанников сиднейской «Вулумулу хай» тонкостям языка Шекспира, Дилана Томаса и Леса Мюррея, они предпочитали тратить время и трудно заработанные деньги на то, чтобы увидеть тюленей и пингвинов Антарктиды, черепах и зябликов Галапагосских островов, гуанако и кондоров высокогорных Анд. И в Кению после очередных двенадцати месяцев мытарств они приехали не валяться у теплого Индийского океана и не осматривать чайные и кофейные предгорные плантации, а насладиться дикой природой.
Ибо небезосновательно Кения считается мировой столицей сафари. Если вы желаете взглянуть на слонов, львов, носорогов и гиппопотамов, вам сюда. Кения — настоящий нетронутый уголок дикой природы, и в наше время, благодаря, в частности, усилиям Роз Мбиква, здесь имеется целая армия людей, готовых открыть вам врата рая, — хозяева отелей, егеря, водители, пилоты, гиды. Дэвид и Джордж только что вернулись с короткого сафари в Масаи-мара, где с воздушного шара наблюдали за знаменитой миграцией миллионов зебр и антилоп-гну, а ночью при свете прожекторов — за тем, как львиный прайд сократил эти миллионы на две единицы, по экземпляру той и другой породы. Птицами наши натуралисты изначально не интересовались, но с прошлого вторника успели загореться изрядным энтузиазмом. Именно на этот предмет они и разговорились за завтраком с Гарри Ханом, узнав о его желании всерьез заняться пернатыми.
— Мы видели сто восемьдесят, и всего за четыре дня, — сообщил Джордж.
— Мы всех записали, — добавил Дэвид, намазывая маслом третий круассан. — Я мечтал о львах со слонами и даже не представлял, что здесь столько птиц.
— Правда, без шофера мы бы столько не заметили, скажи, Дейво? Зрение у него как у орла.
— В названиях он, конечно, путался, но это всегда можно посмотреть в определителе.
— А главное, мы ведь не то чтобы специально за ними наблюдали, да, Дейво? Потрясающе. Совсем как тогда на экскурсии, куда вы нас пригласили, Гарри. Сколько птиц мы тогда увидели? Сорок, а то и пятьдесят видов всего-то за пару часов.
— Но график, прямо скажем, получается плотный. Сколько, говорите, у вас дней?
— Семь, — ответил Гарри. — До следующей субботы.
— Погоди-ка, Дейво. Мы же улетаем только…
— В смысле, почему бы нам не?..
— Отличная мысль.
— А что, клево.
— Как вам, Гарри?
Гарри не очень-то понимал, о чем речь.
— Я не очень-то понимаю, о чем речь, — признался он.
— Дейво имеет в виду, что у нас здесь еще неделя, — объяснил Джордж.
— То есть мы могли бы объединить усилия.
— Поездить, поискать птиц. Тсаво, Амбосели, можно еще вдоль побережья. Что скажете?
Гарри улыбнулся:
— Скажу «да».
Утро после заключения птичьего пари. Мистер Малик сидит на обычном месте на веранде своего дома за чашкой утреннего «Нескафе». Из-за угла дома выходит Бенджамин с метлой: ш-шух, ш-шух, ш-шух.
Я не рассказал, как подействовало на Бенджамина косвенное участие в пердячем — пардон, хагедашевом — пари. К вечеру того дня Бенджамин уже не сомневался, что хозяин, по местному выражению, «сбрендил, как последний бриташка». Вначале все еще могло сойти за обычную эксцентричность — ну приспичило человеку подсчитывать хагедашей, ради бога, его право, — но вскоре стало ясно, что положение куда серьезней: человек заболел. Бенджамину не потребовалось и шести минут, чтобы понять: подсчитываемые хагедаши существуют исключительно в воображении хозяина (на то, что каждый воображаемый крик зачем-то сопровождался испусканием газов, по мнению Бенджамина, не стоило обращать большого внимания). Тот, у кого голова набита коричневыми птицами, а в кишках полно воздуха, мягко говоря, не здоров, а наоборот, болен, пусть и не опасно. Бенджамину невольно вспомнилась одна женщина из его деревни, которая посреди разговора вдруг начинала хватать и складывать к себе в фартук разные невидимые предметы. Пожалуй, надо рассказать обо всем дочери мистера Малика. Она всегда такая приветливая и добрая…
Но по сравнению с тревогами Бенджамина ужас, терзавший мистера Малика в то утро, был все равно что зубная боль по сравнению с легкой щекоткой. Что, что же ему делать? Он не имел ни малейшего представления. Когда через три часа, посмотрев на часы, он понял, что пора садиться в старый «мерседес» и ехать в клуб начинать соревнование, у него в голове по-прежнему не было ни одной мысли — ни смутной, ни какой-либо другой.
Для субботнего утра на парковке было необычно много машин. Гарри Хан уже сидел в баре. Странно — мистер Малик не заметил снаружи его красного кабриолета. Патель и А. Б. устроились поодаль от Участника, как и приличествует представителям Комитета. Вскоре появился Тигр в выходной одежде самой ядреной расцветки, просто вырви глаз.
Если вам доводилось бывать на боксерском матче или петушиных боях, вы легко представите себе возбуждение, царившее в клубе. Когда стрелки старых часов над баром показали без пяти двенадцать, Тигр встал и призвал собравшихся к молчанию. Он напомнил, сколь серьезно и благородно дело, решающееся между двумя уважаемыми представителями «Асади-клуба», и по очереди призвал Афины и Спарту, Рим и Карфаген, Давида, Голиафа и Уинстона Черчилля подтвердить его слова. Тигр так увлекся собственным красноречием, что, казалось, забыл о времени. Но неважно: Сенджей Башу позаимствовал где-то стартовый пистолет и, едва минутная стрелка достигла вершины циферблата, выхватил его из кармана и нажал на курок, направив дуло к потолку. Выстрела не последовало, но раздался всеобщий радостный вопль, который и стал сигналом к началу соревнования. Гарри Хан широким жестом пригласил всех проследовать на стоянку, где уже поревывал двигателем микроавтобус «ниссан сафари» с водителем за рулем. Джордж и Дэвид втащили Гарри в салон и захлопнули за ним дверцу. Взвизгнув шинами, «ниссан» под крики толпы, вывалившей на парадную лестницу клуба, покатил к тайной птичьей Мекке, избранной местом сегодняшних наблюдений. Сенджей Башу тем временем обнаружил, что не снял пистолет с предохранителя, исправил оплошность и опять нажал на курок. Хлопок, оглушительный, как выстрел слоновьего ружья, эхом отразился от стен «Асади-клуба». С высокого дерева мару в углу стоянки понеслись пронзительные птичьи крики, зашумели, зашелестели жесткие крылья.
