— Идет, — кивнул мистер Патель.
— Да ради бога, — пожал плечами мистер Гопес.
— Только спросим раздельно, — сказал Патель. — Важно, чтобы они не чувствовали давления.
— Абсолютно верно, — согласился Тигр. — Выслушаем их и вынесем решение. Так, а с кого начнем?
Вряд ли достоин приза тот, кто заранее угадает ответ мистера Малика. Он, конечно, вляпался в дурацкое соревнование и остался без блокнота, но это еще не значит, что он забыл о своей колонке, для которой регулярные брифинги с мистером Ньямбе были, как сказал бы Тигр, sine qua non.
[17]
Также мистер Малик заверил комитет, что вероятность встретить на завтрашней экскурсии Роз Мбиква ничтожно мала. Она предупреждала, что ее не будет, и вряд ли ее планы переменились. Мистер Малик придерживался мнения, что обе или одна из сторон имеют право пойти на птичью экскурсию. Теперь решение оставалось за Гарри Ханом.
Гарри пришлось думать быстро, и придумал он следующее. Будет Роз на экскурсии или нет, несущественно. Он вырвался так далеко вперед, особенно за последние два дня, что теперь, если завтра на экскурсии они с Маликом увидят одних и тех же птиц, к концу дня он по-прежнему останется впереди с тем же отрывом. Вариант, во всяком случае, безопасный. Если же вместо экскурсии он с Дэвидом и Джорджем отправится в какое-то новое место (например, на озеро Магади), то у него будет отличный шанс увеличить отрыв. С другой стороны, Гарри начала беспокоить ситуация с Дэвидом и Джорджем. Правила не запрещают привлекать помощников, но и не разрешают этого, вдруг его схватят за руку? Но если завтра они с Маликом побывают на экскурсии, где все помогают друг другу, проблема исчезнет сама собой. Они оба открыто воспользуются посторонней помощью, и возражать против этого станет невозможно. Что же, имеет смысл.
— Да, — сказал Гарри. — Если Домкрат согласен, то и я тоже… Ага! Кстати, я вспомнил, откуда взялось прозвище.
Комитет вынес вердикт, Тигр вернулся к бильярдному столу, а мистер Малик, мистер Гопес и мистер Патель сели за свой обычный столик.
— Малик, мы с А. Б. давно собирались спросить, — начал мистер Патель, протягивая руку за бокалом. — Что это за история с «Домкратом»?
— Господи! — встрепенулся мистер Малик и подскочил с места. — Неужели уже так поздно?
26
Скворец
Единственной птицей, занесенной в блокнот в ботаническом саду, был удод, однако мистер Малик видел не только его. Воробьи рылись в урнах и устраивали возле них драки, лоснящиеся скворцы важно расхаживали по лужайкам, зорко выискивая червяков и других зазевавшихся беспозвоночных. В бамбуковой рощице перепархивали с ветки на ветку красноглазые дикие голуби, просто (хоть и несколько утомительно) сообщая: «вот как я — воркую, вот как я — воркую». Но это были самые обыкновенные городские и садовые птицы, давно попавшие в список мистера Малика.
Но что это за птичка в кроне лимонного эвкалипта? Неужто королевская нектарница? Мистер Малик поднес к глазам новый бинокль. Нет, грудка недостаточно красная. Похоже, самец Cinnyris habessinicus — но их и раньше попадалось множество. Списка он не пополнит, но все равно дивно хорош. Крошечное создание перелетело на делоникс царственный и, не замечая молодого человека внизу, который, раскачиваясь взад-вперед, читал молитвы нижним ветвям, приникло длинным клювом к ярко-красному цветку. Слева от дорожки молодая христианка беседовала с джакарандовым деревом. Дорожка справа вела к реке, а третья, между ними, — к араукариевой рощице. Там, в укромном уголке, стояла еще одна уединенная скамейка, где можно было посидеть и подумать об украденном блокноте. Мистер Малик выбрал среднюю тропинку.
Многим из вас знакомо семейство араукариевых, деревьев Южного полушария, и в частности араукария чилийская — Araucaria аraucanа. В семействе также имеется несколько австралийских видов, и к одному из них — Аraucanа bidwillii, баньяну Южного Квинсленда, мистер Малик направил свои стопы.
Шагая, он размышлял: как быть? Он смахнул острые листочки со скамейки под деревом. Что, собственно, можно сделать? Ответ очевиден: решительно ничего. Вообще, удод, наверное, прав. Пусть даже воры прочтут блокнот — если среди них есть хоть один грамотный, что весьма маловероятно, — они все равно ничего не поймут. Ни имя мистера Малика, ни имя мистера Ньямбе там не встречается. И уж откуда им знать, что марабу, упоминающийся через слово, это министр обороны? А стервятник — министр безопасности? Но допустим, что парни непостижимым образом сумеют сложить два и два, это ведь еще не значит, что они обязательно воспользуются информацией. С другой стороны, если удод ошибается… Мистер Малик собрался сесть и попытаться вновь себя успокоить, но тут заговорил баньян.
— Здравствуйте, — сказал баньян. Без малейшего австралийского акцента.
Первым, вполне естественным, побуждением мистера Малика было не обращать на дерево внимания.
— Здравствуйте, — повторило то. — Мистер Малик, это вы?
Когда с тобой заговаривает дерево, это само по себе обескураживает. Когда же оно тебя знает, а ты не можешь припомнить, чтобы вас представляли друг другу, это обескураживает вдвойне. Мистер Малик почувствовал, что не владеет ситуацией. Он встал и осторожно пошел прочь.
— Мистер Малик, пожалуйста, помогите.
Теперь, когда мистер Малик отошел чуть в сторону, он понял, что голос исходит откуда-то из середины кроны, и, подняв голову, заметил среди ветвей черное лицо — определенно человеческое и к тому же знакомое. Виднелось лишь лицо, тело было скрыто листвой.
— Бенджамин, — облегченно выдохнул мистер Малик. — Как тебя туда занесло?
Он часто задумывался над тем, где мальчишка бывает в свой выходной в понедельник утром.
— Сам залез.
— И застрял?
— Не совсем, мистер Малик. Но мне нужна ваша помощь. Я не могу спуститься.
Чушь какая-то.
— Почему?
— Я голый.
Полный бред.
— Как это? — изумился мистер Малик. — Где твоя одежда?
— Снял.
— Снял одежду и залез на дерево?
— Нет, нет, мистер Малик, все было совсем не так, — затараторил Бенджамин. — Сначала я забрался сюда, а потом уже снял одежду.
— Зачем?
— Один христианин посоветовал. Он сказал, что сам, когда хочет быть ближе к Богу, залезает на высокое дерево.
— Голый?
— Он сказал, если хочешь по-настоящему приблизиться к Богу, надо быть голым, как Адам в райском саду.
— Хорошо, так оденься и спускайся.
— Не могу. Он велел бросить одежду на землю.
