— И где же она?
— Он обещал за ней присмотреть.
— Тогда где он?
— Не знаю. Ушел, уже давно. Вместе с моей одеждой и ботинками. И не возвращается.
Непостижимо, немыслимо, невероятно, но все же лучше говорящего дерева, подумал мистер Малик.
— Мистер Малик, вы мне поможете?
— Да, Бенджамин, — ответил мистер Малик. — Помогу.
За двадцать минут он доехал до дома на такси, еще двадцать искал запасной ключ от комнаты Бенджамина и собирал для него вещи. Ботинок не нашел, взял свои шлепанцы и поехал обратно. Но Бенджамин отказался спускаться ниже.
— Меня могут увидеть, мистер Малик. Потому я тут и сижу.
Что ж, в этом была сермяжная правда. Ярдах в пятидесяти молодая женщина по-прежнему беседовала с джакарандой, и к тому же на лужайку высыпала стайка школьников.
— Я тебя понимаю, Бенджамин, — сказал мистер Малик, — но влезть на дерево с одеждой точно не смогу. Тебе все-таки придется спуститься.
— Мистер Малик, а у вас нет веревки?
— Веревки?
— Да. Вы бросили бы ее мне, я бы спустил к вам один конец, и вы привязали бы одежду. Я бы оделся тут, а потом спустился.
Примерно через полчаса мистер Малик вернулся от «Амина и сыновей» («Не спрашивай, Годфри, ради бога, не спрашивай») с мотком сизалевой веревки и после нескольких девчачьих попыток забросил ее Бенджамину. Тот перекинул веревку через ветку и спустил вниз. Одежду транспортировали наверх. Через пару минут Бенджамин слез с дерева.
— Спасибо вам, мистер Малик, — поблагодарил он.
— Не за что, — ответил мистер Малик. — Поехали домой.
Именно об этом он собирался рассказать вечером друзьям — пока Гарри Хан не вспомнил о ненавистном прозвище. Но теперь, торопясь из клуба, думал: ну и хорошо, что не рассказал.
Кроме удода, они, пожалуй, ничему бы не поверили.
27
Гребенчатый орел
Наутро Томас Ньямбе очень удивился, увидев, что его друг мистер Малик подъехал к музею на такси. Но времени на объяснения не было. Мистер Малик только-только расплатился с водителем, а на крыльцо уже вышла Дженнифер Халута.
— Друзья, добро пожаловать на нашу еженедельную утреннюю экскурсию.
Услышав эти слова, произнесенные не голосом Роз, мистер Малик невольно огорчился, но одновременно вздохнул с облегчением: так, безусловно, проще.
— Как вы, наверное, помните, Роз Мбиква находится в отъезде. Она попросила меня провести сегодняшнюю прогулку — если, конечно, никто не возражает.
Собравшиеся одобрительно забормотали. Голос у Дженнифер, конечно, был поставлен не так хорошо, но о птицах она знала очень много, и ее все любили.
— Уже десятый час, но давайте еще подождем — я не вижу кое-кого из завсегдатаев. После вчерашнего дождя на дорогах жуткие пробки. А вообще я хотела предложить поехать на опытную станцию.
Когда хватало машин, сельскохозяйственная опытная станция в Кичаки была частым местом проведения птичьих экскурсий. Люди, стоявшие группками, вернулись к своим разговорам. Мистер Малик отошел в сторонку и услышал, как Пэтси Кинг говорит Джонатану Эвансу: такие осадки совершенно не по сезону, видимо, виноват тот же фронт пониженного давления, который недавно натворил дел на побережье… Тут к мистеру Малику подошел Томас Ньямбе, и они обменялись приветствиями.
— Что, ваша машина в гараже? — поинтересовался Томас Ньямбе.
Мистер Малик хотел рассказать другу о своих печальных приключениях в воскресенье, но передумал. Зачем огорчать бедного Ньямбе? Но потом он опять передумал.
— Увы, ее украли.
Он объяснил, что случилось, правда, умолчав о блокноте. Тут уж точно ни к чему беспокоить человека — ведь сделать все равно ничего нельзя.
— Впрочем, как справедливо заметила моя дочь Петула, я сам напросился на неприятности. Нельзя гулять в городском парке одному. Я получил по заслугам и еще легко отделался.
— Что вы, мой друг! Нам ли судить, что по заслугам, а что нет. Хотя, надеюсь, я знаю, что причитается тем мерзким людишкам, которые украли вашу машину. А что вы делали в парке?
— Видите ли… — Надо быть осторожнее, чтобы не рассказать слишком много. — Мы в клубе решили провести соревнование: кто увидит больше птиц за неделю.
Вот, почти никакой информации.
— Замечательная мысль!
— Вы считаете?
Улыбка Томаса Ньямбе стала шире.
— Да, да, чудесная. Это поможет людям увидеть окружающую красоту. Многие, знаете, ничего не замечают. Сколько уже у вас на счету?
— Сорок девять.
— Сорок девять, неплохо. Мои поздравления.
Их разговор прервало появление Тома Тернбула, чей «моррис майнор» за прошедшую неделю, очевидно, приобрел новое заболевание и теперь стрекотал на всю округу, как двухтактная газонокосилка. Том припарковался рядом с «лендровером» Пэтси Кинг, вышел и, отчаянно чертыхаясь, принялся хлопать дверцей, упорно не желавшей закрываться. Тут сверкнула красная молния, взвизгнули тормоза — прибыл Гарри Хан. Собравшиеся получили возможность наглядно сравнить истеричную сварливость древнего британца со спокойной солидной молчаливостью современного немца. Гарри Хан, лучезарно улыбаясь, помахал мистеру Малику. Томас Ньямбе оторвал взгляд от автомобильного шоу, пристально посмотрел на своего друга и, по всей видимости, что-то прочел на его лице.
— Этот человек — из вашего клуба? Он тоже участвует в соревновании?
Мистер Малик кивнул.
— А как дела у него?
Мистер Малик уткнулся глазами в землю.
— Сто восемь, — пробормотал он.
Томас Ньямбе, как обычно, лишь улыбнулся.
— Эй, Малик! Все еще без колес? Подбросить?
Мистер Малик увидел, что австралийские туристы опять решили поучаствовать в экскурсии.
— А найдется место для?..
— Да, одно сзади. Запрыгивай, Домкрат.
О господи. Он вспомнил прозвище.
Мистер Малик собирался спросить, найдется ли место для двух человек. Ему совсем не хотелось никуда запрыгивать с Гарри Ханом.
— Почему бы вам не поехать с Гарри, — сказал он, подталкивая своего друга к красному «мерседесу». — А я уж найду где пристроиться.
Путь указывал Томас Ньямбе, профессионал, а потому машина Гарри Хана прибыла на опытную станцию первой. Впрочем, ждать остальных пришлось недолго. Томас Ньямбе вздохнул с облегчением: мистер Малик действительно пристроился к Тому Тернбулу в «моррис майнор», на заднее сиденье которого втиснулось целых четыре МО. Наконец у ворот станции собралась вся группа. Экскурсанты направились мимо пруда к кофейным плантациям и почти сразу заметили большую султанскую курицу, которая безуспешно пыталась спрятаться в тростнике, и снегиревого ткачика, напротив, нисколько не стеснявшегося посторонних глаз и деловито срывавшего с тростниковых стеблей сухие волокна для постройки гнезда. Мистер Малик поинтересовался у друга, что нового произошло за неделю. Они обменялись сведениями о родителях, детях и внуках, после чего мистер Малик открыл вторую страницу нового блокнота (на обложке которого уже красовался черный орел, схематично нарисованный шариковой ручкой) и принялся записывать слухи, анекдоты и скандалы для следующих «Птиц одного полета».
