— Когда это раньше?
— Раньше, это во времена Османов.
— Так, так, — сказал Джон прищурившись, и попросил телеграфный бланк, на котором написал:
«Азиадэ Хаса, Вена. Еду в Гадамес, к женщинам, которые правят над мужчинами. Если ты хочешь править, приезжай».
Он отправил телеграмму. В холл, довольно улыбаясь, вошел потный Сэм Дут.
— Утром идет автобус в Гадамес, все уже организованно по высшему разряду. Гостиницы по пути следования, превосходные дороги.
Сэм смотрел на бледнеющее лицо Джона и посмеивался.
Они пообедали на террасе, потом отправились бродить по городу, по тесным улочкам базара, наблюдая местных жителей, которые сидели на порогах своих домов и пили чай. Вечером они вышли на бульвар. Море было спокойным. Гибли — горячий пустынный ветер дул из Сахары и песчинки хрустели под ногами Джона. Мимо проскакали темнокожие всадники с огрубевшими лицами и толстыми губами. Их сабли поблескивали в лучах заходящего солнца.
Наутро у отеля остановился двухэтажный автобус со столовой, баром и радио. Джон сел у стойки бара. По радио звучал вальс. Джон смотрел на пальмы у края дороги, на серый песок Сахары. Верблюды важно шагали по улице, а какой-то человек в темных очках, весь укутанный в белое, помахал им рукой.
Над серыми холмами возвышались небольшие квадратные марабуты, украшенные яркими флагами. Под колесами хрустел песок. Земля была плоской и простой. Над желтым песком куполом поднималось такое же желтое небо. Желтое солнце висело над землей как горящий факел. Временами на горизонте возникали оазисы, пальмы и колодцы. Нереально светила в раскаленном воздухе Фата-Моргана. Вдали возвышались блеклые утесы Джебелы. Палящий зной разливался над пустыней. Формы Вселенной размывались в волнах горячего песка. Холмы, кратерообразно и одиноко, возвышались у края дороги. Иногда появлялись водяные лужи — загадочные островки воды в море песка.
Мехари — стройные верховые верблюды — проходили мимо и ужас великой пустыни отразился у них в глазах. Мужчины с перевязанными лицами стояли на краю оазисов, а по радио передавали вальс.
Потом наступила ночь. Неожиданно, без сумерек, исчезло солнце. Над пустыней гроздьями винограда повисли звезды. Автобус остановился перед маленьким отелем. Обессиленный Джон погрузился в постель и увидел в окно удлиненные тени пальм и закутанного ребенка, который испуганно посмотрел на незнакомца.
И снова настал день, и снова повисло над пустыней желтое солнце. Автобус медленно ехал по стране. На холмах стояли жандармы и равнодушно смотрели на автобус. Высоко в небе неподвижно висел желтый правительственный самолет. Джон посмотрел на самолет и подумал о Средиземном море, разделяющем и соединяющем мира. Наверху в самолете сидел пилот и думал о ветре, который к полудню подует снизу, и о правительстве Ливии, которое послало его в оазис, потому что один из шейхов заболел и ему нужны были лекарства.
В Кастелло, старинном здании на море, заседало правительство Ливии и думало о больном шейхе, о пилоте и об автобусе, едущем в Гадамес. О многом думало правительство Ливии. Где-то в тунисской Сахаре свирепствовал тиф. У закрытых границ толпились караваны паломников. Мужчины племени Тарки, носили длинные косы, в которых гнездились вши, разносчики тифа. Обо всем должно было думать правительство: о том, как втолковать мужчинам племени Тарки отрезать себе косы, как отменить браки между детьми в оазисах, как добыть воду в сухих песках Сахары.
Оно заседало в Кастелло, в древней башне. На столе лежали кипы бумаги, и правительство знало обо всем — оно знало, что в оазисе Митсурата одна коренная жительница родила незаконного ребенка и старалась объявить его законным, оно знало, что негр из центра Африки хотел поселиться у источника на египетской границе, что в далеких оазисах бушует трахома, беда Африки.
За большим столом в Кастелло заседало правительство Ливии, которое знало, что людям в пещерах нужны школы и учитель по возделыванию земли, что в Лептис Магна обнаружен погребенный под землей дом и его нужно раскапывать, что вода в оазисе Мурцук содержит соль, а в оазисе Бу-Сабат обнаружены следы нефти. Правительство знало о подземной энергии, которая проходила по всей Сахаре, о руинах старых городов и о женщинах из племени Тарки, которые правят мужчинами.
Оно знало о белых и желтых, коричневых и черных народах пустыни, о киностудии, которая хочет снять фильм о пустыне, и о едущем в автобусе через Сахару Джоне Ролланде, которого на самом деле зовут Абдул Керим. Обо всем знало правительство. Телеграфист в Гадамесе, офицеры гарнизона, портье отеля знали, что Абдул Керим, принц дома Османов, едет в Гадамес, что правительство знает о его происхождении и уважает его инкогнито.
Правительство знало все, что происходит в пустыне и в Ливии. Но о том, что происходит в Вене правительство не знало. Ему было все равно, что происходит в Вене, совершенно неважно, что некая блондинка в большом магазине на Грабене купила атлас ливийской пустыни и толстую книгу под названием «Чудо Сахары». Потом она сидела дома, в гостиной, склонившись над книгами, и прослеживала пальцем путь от Триполи до утесов Джебелы, через оазис Наблус и через город Тгута, остановившись на Гадамесе, жемчужине Сахары. Потом женщина перелистывала толстую книгу, а телеграмма, разорванная на кусочки, лежала в мусорном ведре.
Всего этого не знало правительство Ливии, и это его вовсе не касалось.
Джон тоже этого не знал. Он сидел у радио в баре двухэтажного автобуса. Сухой ветер бил в стекло окна. Смертельный песок кружил в пустынном воздухе, палящее солнце висело на желтом небе. Когда-то здесь, в песках большой пустыни, сражались воины Османской империи, но об этом лучше не думать, потому что камни были мертвыми и неподвижными, а показавшиеся вдали пальмы Гадамеса напоминали зеленый мох и тянули свои ветви к небу. Автобус проехал мимо какой-то старой крепости и внезапно остановился. Из крепости вышел закутанный человек с улыбающимися глазами. Он взял чемодан. Джон и Сэм Дут последовали за ним. Одноэтажное узкое красноватое здание с изящно изогнутыми нежными линиями стояло посередине площади, окруженной пальмами. «Отель Айн-уль-Фрас».
Джон вошел. Слуга отнес чемоданы в комнату. Джон остановился у портье.
— Господин Джон Ролланд? — спросил тот.
Джон удивленно кивнул.
— Вам телеграмма.
Он спрятал запечатанный листок в карман, вышел в маленький сад и там только прочел:
«Я всего лишь женщина, и не хочу править мужчинами.
Азиадэ».
Джон сложил телеграмму. Земля дымилась под палящими лучами. Комната была такой же желтой, как песок в пустыне. Где-то была Вена, где-то была Азиадэ, но все это казалось сейчас нереальным, далеким и развеянным, словно песок по ветру.
Глава 22
Доктор Курц совершал обход своего санатория. В комнате для игр пышные румынки играли в бридж. В читальном зале писатель нервно перелистывал газету и жаловался на головную боль. На балконе целый отряд пожилых пациенток пылко обсуждал шизофрению и диабет.
