– В упор!!! – орал старший лейтенант. – Бить в упор! В башку, пока подбегают! Беречь патроны!!!
Он всадил короткую очередь в голову рвущемуся к нему мутанту с ножом и развернул ствол в сторону следующего, лихорадочно ловя мушку в целике через запотевающие от тяжёлого дыхания окуляры противогаза. Старший лейтенант нажал на спуск, автомат дернулся в руках, посылая пулю мутанту в глаз, и тут же щелкнул бойком по пустому патроннику. Офицер отпрыгнул назад, стремясь увеличить дистанцию, рывком отсоединил пустой магазин и полез в карман разгрузки за новым, и в этот миг мутанты настигли его. Сразу два урода бросились на него, сбивая с ног, и навалились сверху, колотя кулаками в лицо. От сильного удара в голове полыхнула боль, и сознание поплыло, лишая тело координации движений. Старший лейтенант пытался закрываться руками, но один из мутантов вгрызся ему в перчатку, прокусывая руку, а второй вцепился зубами в щеку прямо через резину противогаза. В эту секунду кто-то пришел офицеру на помощь, но было уже поздно. Одному мутанту прострелили голову, и он отвалился, а вот второй, получив пулю, задергался в агонии, не разжимая зубов. Его схватили за ноги и отшвырнули от старшего лейтенанта, и мутант, отлетая, зубами содрал с него противогаз. От неожиданности все замерли.
– Мля… – тихо протянул кто-то.
Старший лейтенант почувствовал, как всё внутри похолодело от ужаса, и беспомощно огляделся. Бой был закончен. КПВТ бронетранспортера выкосил всех мутантов, кто не успел добежать до мертвой зоны, остальных перебили его солдаты и подоспевшие на выручку армейцы. Вторая БМП пришла со склада ГСМ с заляпанными кровью и рваными кишками траками и сейчас стояла недалеко от первой. Обе боевых машины вдалбливали из пулеметов рвущихся из ворот склада мутантов, опасаясь работать из пушек, но атакующих с той стороны оказалось не так много, и их валили прежде, чем те успевали пробежать десяток шагов.
– Отбились? – к стоящим возле старшего лейтенанта людям подошел майор. – Потери есть?
– Двое двухсотых и… – один из бойцов кивнул в его сторону, – и он.
– Твою мать! – раздалось из майорского противогаза. Он увидел сидящего на асфальте старшего лейтенанта, машинально стирающего дождевые капли, смешивающиеся с кровью, текущей из рассеченной брови. – Не повезло тебе, старлей… Жаль… Сержант! Взять старшего лейтенанта на прицел! Огонь не открывать! – Майор обернулся к ближайшему солдату: – Боец! Приведи сюда профессора! Кто-нибудь засёк время?!
Профессор долго охал и ахал, выражая соболезнования, но близко подходить не рискнул.
– Да заткнись ты! – не выдержал старший лейтенант. – И без тебя тошно! Сержант, пристрели меня, когда я дергаться начну. Не хочу выяснять, к какому именно типу зараженных я отношусь!
Профессор умолк, и больше никто не произнес ни слова. Все молча смотрели на старшего лейтенанта, ожидая неизбежного финала. Дождь прекратился, мутанты то ли закончились в ближайшем радиусе, то ли попрятались, запоздало испугавшись боевой техники. Майор выставил наблюдателей, загнав пару бойцов стоять на броне в полный рост, но и они постоянно косились на сидящего старшего лейтенанта, поблескивая на выглянувшем из-за туч солнце окулярами противогазов. Старший лейтенант устало улегся на спину и уставился в небо. Он вдруг понял, что ему плевать. На всё. И даже на то, что с минуты на минуту умирать. Жизнь никогда его особо не радовала, и жалеть о ней серьезных поводов не было, тем более сейчас, когда мир превратился в населенное пожирателями трупов кладбище. Жаль только, что сейчас и его труп сожрет какая-нибудь толпа мутантов…
– Товарищ майор, – тихо произнес сержант. – Уже полчаса прошло… А он ещё живой…
– Точно полчаса? – переспросил майор. – Ты уверен?
– Вообще даже больше, я время засек, когда вы приказали его на мушку взять…
– Старлей! – Полковник сделал шаг вперед. – Слышишь меня? Ты как себя чувствуешь?
– Нормально, – буркнул тот, не поднимаясь. – Как ещё можно чувствовать себя в ожидании смертельной мутации? Офигенно я себя чувствую!
– Не скули! – оборвал его майор. – Профессор, что скажете? Может, эпидемия больше не заразна? Или у него иммунитет, в лучших традициях американских фильмов?
– На первый вариант я бы ставку делать не стал, – ответил учёный, осторожно приближаясь к старшему лейтенанту. – Мы все на это очень надеемся, но проверить это можно только одним способом – кто-то ещё должен снять противогаз!
– Дураков нет, – буркнул майор, невольно поправляя противогаз. – Что насчет иммунитета?
– Необходимо подождать ещё некоторое время! – заявил профессор. – Возможно, у этого молодого человека сопротивляемость организма выше, чем у других, и вирус поражает его не сразу.
– Мы не можем стоять тут вечно! – отрезал майор. – Скоро стемнеет. Старлей! Поднимайся! Живи, пока живется. Сержант, глаз с него не спускай! Когда его скрючит, у тебя будет секунд пятнадцать, не промахнись. А сейчас надо найти место для ночевки. Лезть в склад ГСМ опасно, кто знает, сколько там осталось мутантов. И не понятно, будут ли там ночью крысы…
– Можно в самолет залезть, – предложил старший лейтенант, поднимаясь. – Их тут полно. Кто-то останется внутри брони, остальные запрутся в самолете. Ни мутанты, ни крысы туда не заберутся… – Он посмотрел на разорванный противогаз, валяющийся возле трупа мутанта. – Меня можете запереть в трюме. Только воды оставьте.
Для ночевки выбрали ближайший самолет, и для большей надежности решили обойтись без трапа. К самолету подогнали БТР, и с брони залезли внутрь. Ни мертвецов, ни мутантов в самолете не оказалось, и майор распределил, кому где спать. По паре человек отправили ночевать в боевые машины, остальные закрылись в самолете. Старшего лейтенанта, от которого люди шарахались, словно он уже мутировал и собирался вцепиться всем в горло зубами, заперли в грузовом отсеке. Оружие у него отобрали, дали бутылку воды и фонарь с подсевшими батарейками, особо не рассчитывая увидеть его поутру живым. Оставаться одному в темном грузовом отсеке было, мягко говоря, не по себе, и старший лейтенант полчаса лазал по нему, убеждаясь, что находится здесь действительно один и что все люки и прочие отверстия надежно заперты. Окончательно вымотавшись, он улегся в углу, но ещё долго не смог заснуть. В темноте ему то и дело мерещились силуэты мутантов, и он вскидывал фонарь, словно оружие, пытаясь успокоить взвинченные до предела нервы. Тусклый луч освещал пустой грузовой отсек, демонстрируя отсутствие угрозы, но донельзя перенапряженная психика не расслаблялась. Вместо этого она переключалась на выискивание у самого себя симптомов приближающейся мутации и мысли о том, что утром его попросту не рискнут отсюда выпускать. В какой момент изможденное сознание наконец-то рухнуло в тяжелый сон, старший лейтенант понять не смог.
Проснулся он от грохота автоматной очереди. Стреляли наверху, над ним, в пассажирском салоне. Глухо звучали невнятные крики, и снова вспыхнула беспорядочная стрельба. Долбили из нескольких стволов сразу, и ничего хорошего от этого ждать не приходилось. Старший лейтенант торопливо перебрался в самый дальний угол и замер, лихорадочно соображая, есть ли у него шансы в случае чего выбраться из трюма самостоятельно. Стрельба наверху прекратилась быстро, и оставалось лишь гадать, что там произошло и чем закончилось. Страх перед неизвестностью требовал от него немедленно выбираться отсюда, и старшему лейтенанту с трудом удалось взять себя в руки. Без оружия ломиться наверх глупо. Если там свои, то могут подумать, что он мутировал и бесится, тогда точно полоснут очередью прямо через крышку люка. Если там никто не выжил, то тем более стоит подождать подольше, потому что первым делом мутанты начинают жрать трупы, и в таком случае они ещё там и он вылезет прямо к ним. Лучше дождаться утра, если свои живы, то, может, и выпустят. Если живых нет, то, может, мутанты к тому времени уйдут из самолета. Вот только как они там оказались?! Самолет же был пуст и заперт снаружи, его обыскали от носа до хвоста! И БТР потом отошел на десяток метров, даже если мутанты влезли на броню, до дверей им никак не достать…
