Вокруг сидело прошлое Чена. В жестких корсетах с воротниками-стойками, в которые упирались исцарапанные подбородки, с титановыми спицами, торчащими над плечами, с протезами вместо рук и ног.
– Они… вы все такие? – Легба спросил об этом, еще когда они поднимались сюда по узким боковым лестницам. На площадках пахло мокрой известкой и пылью.
– В Санатории все одинаковые, – Чен опередил маленького проводника. – В каждый Санаторий отбирают по всем секторам. И если подходящее для тебя место на другой стороне Земли – тебя отвезут туда, можешь не беспокоиться.
– Тогда как ты мог попасть сюда? Ты же…
– Целый? – Чен сдавленно засмеялся. – Меня залатали. Здесь всех чинят, прежде чем выпустить наружу. В особо удачных случаях даже добавляют. Умножают. Например, вдвое.
Д’алы у дальней стены уже почти заснули, прижавшись друг к другу, только изредка вздрагивали, шуршали, неровно вздыхали. Издали они выглядели, как груда строительного мусора из кусков бетона и искореженной арматуры. Привалившись к ним, мигали датчиками в спящем режиме роботы. У каждого – свой. Эти, в отличие от «уборщиков», выглядели любимыми. О них заботились, прицепляли лишние лапки, полировали спины, украшали разноцветными диодами. Пожалуй, самое точное сравнение – каждый д’ал относился к своему роботу, как Легба – к Дамбале. И наоборот.
Змея, кстати, тоже слушала сказку. Демон поначалу подумал, что ему только кажется, но вспыхнувшие красным глаза внимательно следили за движениями и словами Марла, впитывая их через линзы и датчики.
«Они почти как ты, – сказала Дамбала, когда мальчик закончил. – Почти как ты и хотят быть как ты. Для них ты символ свободы. Кумир».
Легба каким-то чувством – это было именно из области иррационального – понял, что не стоит пытаться понять происходящее. Все равно не получится. Нужно просто принять как данность.
«Не пытайся быть человеком», – говорил Вин. Не это ли он подразумевал тогда? Не пытаться быть слабее, чем ты есть. Помнить о том, что для многих твои мысли и поступки являются мерилом справедливости.
Возможно, что цифровой близнец действительно говорил именно об этом. Жаль, что теперь спросить уже не удастся.
Тем не менее, демон нашел того, кому можно было задать вопрос.
– Зачем мы здесь? – спросил он Чена, вырвав того из блаженной неги. Улыбка некоторое время еще продолжала царить на лице, но постепенно увяла, как эхо затерявшегося трейса.
– Зачем? – переспросил тот. Взглянул на руку, которую баюкал, пощупал с недоверием и вновь улыбнулся. В этот раз получилось натянуто.
– Да. Тебе нужно было прикоснуться к прошлому, чтобы вспомнить, – Легба покопался в памяти, выискивая сравнение. – Чтобы обновить базовые настройки. Но ты мог бы отправиться сюда один. Зачем здесь я? Сомневаюсь, что только для того, чтобы сделать д’алам приятное.
– За этим тоже. Но ты не торопись делать выводы. Шепот еще не закончил метаться по комнате. Дождись, пока он утихнет. Тогда ты поймешь. И я пойму. И все поймут. Когда шепот замирает, то оказывается, что в мире есть многое, что стоит понять.
Чен бросил взгляд в центр комнаты. Уставшего Марла сменил другой рассказчик. Голова его была обрита, кисти рук выглядели похожими на перчатки. Уродливые пластиковые футляры для пустоты.
– Вдвое. Ясно, – сказал тогда Легба напарнику. – И про починку ясно. Не могу только определить, зачем протезы такие уродливые? Неужели у Санаториев нет денег на новейшие импланты, которые растут вместе с обладателем?
– У Санатория есть. Но скажи мне, почему ты так выглядишь? Демона можно было сделать похожим на человека. Это не так сложно, и весь функционал сохранился бы. А так – ты именно демон. Огромный, с клыками, хищным взглядом и прочим. Зачем все это?
Легба покопался в архивах, но не нашел там данных. Он даже с трудом смог заставить себя задуматься об этом. До вопроса Чена внешний вид демона казался аксиомой, которая не нуждается в доказательствах и недоступна для опровержений.
– Не знаешь? Я отвечу. Ты выглядишь так, чтобы тебя могли отличить от людей. Чтобы даже ты сам, если вдруг захочешь, не смог бы забыть, кто ты есть. С д’алами все точно так же.
– …слышите? – спросил новый рассказчик. – Слышите тяжелые шаги?
– Бом-бом-бом! – отозвались д’алы. Даже спящие в углу проснулись и тут же присоединились к хору.
– Знаете, кто идет таким шагом?
– Смерть-смерть-смерть!
– Может быть, это наша смерть?
– Нет-нет-нет!
– Чья же тогда?
– Демона-демона-демона!
Легба неожиданно для самого себя вздрогнул. Он не мог предположить подобное развитие истории. Но не только ему одному стало не по себе. Шепоток, прокатившийся среди д’алов, нес оттенок тревоги, страха и… стыда.
Демон пробежал взглядом по лицам, сравнивая, анализируя, пытаясь прощупать, что скрывается за этими ужимками и гримасами. Дамбала легко соскользнула с пояса и, прошуршав об пол, оказалась возле рассказчика.
Тот бесстрашно протянул свои неживые руки к искусственной змее, и Дамбала обвила правую, превратившись в подобие не то татуировки, не то браслета.
– Смерть, – провозгласил рассказчик, вскидывая руку в воздух.
– Смерть! – эхом отозвались д’алы.
Тотчас чьи-то маленькие руки потянули за канаты. Задрапированные черным стены, как оказалось, скрывали за собой гигантские окна. Ткань разъезжалась на канатах, открывая четвертый угол стены. Тот самый, через который уже пробивались первые лучи рассвета.
– Демон подошел и встретил свою смерть, – раздался тихий шепот десятков голосов.
В воцарившемся ожидании Легба не стал тратить время на размышления, а понял, что от него хотят. Он встал и направился к окну. Каждый его шаг сопровождался тихим «бом», который издавали д’алы. Когда демон проходил мимо рассказчика, тот указал на Легбу рукой, и глаза Дамбалы сверкнули, словно перед прыжком, но змея осталась на месте.
Демон встал точно в углу. Спиной к д’алам, к Чену, к Дамбале. Теперь перед ним была только низина, видневшаяся впереди река с темной водой и яркое солнце, встававшее впереди.
– Демон живет во тьме виртуала, в паутинах проводов, на сумрачных перекрестках и в закоулках людских душ. Но каждый демон мечтает когда-нибудь увидеть солнце…
Голос рассказчика теперь уже не казался хрупким и ломким. Он звучал тихо, но заставлял вибрировать сочленения скелета. Эхом отдавался в ушах и пробивался даже сквозь полностью отключенные слуховые рецепторы. Д’алы притихли, но Легба чувствовал их любопытные взгляды, впившиеся в него, как сотни маленьких игл.
«Смотри», – пришел сигнал от Дамбалы.
Демон видел солнце и больше ничего. Оно стремительно увеличивалось – слишком быстро для обычного рассвета. В одно мгновение выросло до таких размеров, что затопило все – и низину, и реку, и комнату, и самого демона.
