— Хорошо. Тогда к делу. Правителем на планете будет являться наместник, личный вассал Его величества. Однако местные элита и чиновничество должны быть уверены, что он царствует, но не правит, а реальные рычаги власти находятся в ваших руках. То есть в руках бюрократического аппарата. Причем этот аппарат должен быть забюрократизирован до крайней степени, любое решение должно проходить столько инстанций, чтобы попросту утонуть в них. Все должны быть уверены, что добиться нужного решения можно только через взятки. И внешне ничего не должно меняться, по крайней мере местный аппарат должен быть уверен, что ничего не изменилось. Как, по-вашему, отнесутся чиновники к излишней бюрократизации имперской канцелярии?
— С одобрением, — не задумываясь ответил Андрович. — Это даст им новые возможности, а за новые возможности они ухватятся обеими руками. Каждое расширение аппарата всегда одобрялось. Ведь у каждого есть дети и родственники, которых требуется пристроить на теплое местечко.
— Значит, все верно, — снова непонятно усмехнулся Колчев. — Но продолжу. У наместника будут свои дела, которые вас не касаются. Вашей задачей будет проследить, чтобы в его дела никто не совался. Точнее, выставить его дела в таком свете, чтобы они казались невыгодными и незначительными. Канцелярия же, в отличие от наместника, должна находиться на виду, принимать массу законов и постановлений, в основном направленных на достижение невозможности добиться чего-либо законным путем. При этом в канцелярии должны вестись подковерные игры, за которыми местное чиновничество станет наблюдать с большим интересом. И заинтересовать их этой тайной борьбой — одна из ваших важнейших задач.
— О, с этим я вполне справлюсь, — позволил себе намек на улыбку старый бюрократ. — Но мне потребуются несколько человек из моего бывшего аппарата. На них я могу относительно положиться, меня с ними связывает множество дел. Им достаточно будет только указать цель, а дальше они справятся сами.
— Не проблема, — заверил полковник. — Они все еще живы, а некоторые и на свободе. Пока. Но не советую вам брать откровенных подонков, проблем не оберетесь.
— Такие мне самому не нужны, — отрицательно покачал головой Андрович. — Были несколько ставленников финансовых групп, которых запрещалось трогать. Те еще твари…
— Что еще вам потребуется?
— Некое неофициальное финансирование, естественно, — мне тоже придется делать местным чиновникам «подарки», чтобы меня приняли за своего. Иначе не поймут.
— Найдем, — буркнул полковник. — Но это уже подотчетно. Теперь главное. Вы должны будете пропускать сквозь свой аппарат только те решения, на которые укажем вам мы. Все остальные должны тонуть в инстанциях. Но даже нужные решения будете пропускать только за взятку. При этом должно складываться впечатление, что вопрос решен потому, что дали много и тому, кто смог протолкнуть решение. Никто не должен догадаться, что проводится взвешенная политика. Если кто-то начнет догадываться и делать намеки, вы обязаны немедленно сообщить о таком человеке нашему сотруднику, который примет меры. Да, возле вас всегда будут находиться наши люди. По крайней мере, секретарь — точно. Его указания обязательны к исполнению. И еще одно…
Он на мгновение замолчал, затем продолжил:
— Постарайтесь замкнуть остальные бюрократические структуры планеты на вашу канцелярию. Насколько это будет возможно. Но и это не всё. Запомните одно. Система образования должна финансироваться и развиваться в приоритетном порядке. Этим в основном будет занят наместник, но и вам придется приложить руку. Но так, чтобы никто лишний не догадался о вашей заинтересованности. Сможете?
— Смогу, — подтвердил Андрович. — Уводить интерес в другом направлении я умею хорошо.
— Полиция будет в руках наместника, вы просто станете проводить его решения, выдавая их за свои. Как говорилось, наместник станет играть роль молодого военного, коим и является в действительности, не знающего и не желающего знать реалии штатской жизни. Также особое внимание обратите на создание максимума препятствий для расширения и усиления крупных корпораций. Дерите с них максимум, а делайте — минимум.
— Это просто. Но что мне делать со взятками?
— А по вашему усмотрению, — отмахнулся безопасник. — Нас они не интересуют. Можете давать другим, оставить себе, в общем, ваше дело. Отчета мы не потребуем, если вы будете выполнять все, что оговорено.
— Ясно… — протянул Андрович, никак не ждавший такого царского подарка. — Но я считаю, что нужно подробно разработать план действий. Вы озвучили мне не более чем пожелания, а этого недостаточно. Прошу дать мне три-четыре дня, чтобы я свел свои мысли воедино и представил вам первичный план для дальнейшей разработки.
— Они у вас будут, — кивнул Колчев. — Пока вас поселят в квартире при СБ, а через неделю сможете вернуться домой. Семью заберете с собой?
— Пожалуй, да, — по некоторому размышлению сказал бюрократ. — Ведь на Ират я еду, насколько понимаю, навсегда.
— Да, навсегда. Но это не тюрьма, а нормальная, цивилизованная планета. В чем-то даже богаче Росса. Вопрос, а захочет ли семья следовать за вами?
— Жена привычна в переездам. Узнав, что у меня новая и столь важная должность, она без сомнений поедет. Сын? Не знаю. А дочери еще малы, они от матери никуда. Дальше сами решат.
— Кстати, вас сейчас отведут к парикмахеру, он приведет вас в порядок, — окинул бюрократа оценивающим взглядом безопасник. — Да и костюм приличный купите, вот вам аванс, — он протянул кредитку. — В номере есть ванная, сможете помыться. Завтра к вам наведаются наши специалисты по Ирату и принесут материалы, с которыми нужно будет ознакомиться. Приступайте к работе. На этом пока все.
— Благодарю! — вскочил Андрович.
— Можете идти, охрана вас проводит.
Окрыленный бюрократ поспешил покинуть кабинет. В душе его все пело — он не просто выжил, а снова взлетел на самый верх. Контроль СБ? И пусть! Зато ошибок глупых на наделает, вовремя остановят. А с порученным он справится, дело привычное.
Глава 5
Стоящий у огромного голоэкрана в главной рубке имперского крейсера «Генерал Раевский» человек в белоснежном мундире личного вассала его величества сжимал кулаки и глухо матерился по-украински. То, что он видел, вызывало волну лютого гнева, сметающую все на своем пути. Думал, что после 33-го года уже никогда не увидит таких картин. Он с трудом сдерживал стон, глядя, как похожие на скелеты, умирающие от голода люди бродят в поисках хоть чего-то съестного — и не находят. Они пытались вымолить хоть кусок хлеба у засевших в охраняемых поселках бандитов, но те встречают их огнем. Самым страшным было видеть огромные глаза детей, которые уже не могли говорить от истощения, они молили о помощи взглядами — но некому было им помочь…
— Падлюкы, яки ж падлюкы… — шептал Мыкола, глотая злые слезы.
Особую ненависть вызывали картины «развлечений» бандитов. Те, пролетая на своих флаерах над голодной толпой, швыряли вниз пару кусков хлеба и с хохотом наблюдали, как обессиленные люди вырывают друг у друга эти куски. Они ничем не отличались от тех, кого украинцу довелось ловить на родине — такие же мрази, не имеющие в душах ничего человеческого.
