— Нет, — сквозь зубы ответила она. — Я расстроена тем, что ты присвоил себе полномочия, которых я тебе не давала.
— Ах вот как, — холодно ответил он. — Так сказать, вышел за рамки.
— Вот именно.
— Это имеет отношение к нашей предыдущей дискуссии? Я переступаю границы дозволенного каждый раз, когда укладываю мисс Шейлу Крэндол в постель?
— А разве это не твой бзик? Переступать границы. Присваивать власть? Выходить за рамки? Не потому ли ты и любовью занимаешься со мной?
— Я не занимаюсь любовью.
Шейла постаралась сдержать себя.
— Понятно. Любовью не занимаешься. Просто сексуальный маньяк.
Он пожал плечами.
— Пожалуй, можно и так определить. — Он увидел, как на ее бледном лице появилось выражение уныния. Тихо выругался. — Понимаешь, я называю лопату лопатой. В слово «любовь» не верю и потому не употребляю его. Оно ничего не значит. Все, что я знаю, когда люди действуют во имя любви, они делают друг другу больно. Твой отец заявлял, что любил мою мать.
— Да. Он и сегодня утром сказал мне об этом.
— Так вот, объясни мне, почему он остался с женщиной, которую не любил, которая ему даже не нравилась? Да потому, что великая любовь к моей матери, о которой он трепался, была не так сильна, как его амбиции и алчность. Моя мать заявляла, что любит меня. — Он решительно замахал ладонью, заметив готовность Шейлы протестовать. — Но когда она умирала, ты знаешь, по ком она плакала? По Коттону! Да, по Коттону, который обращался с ней как с дерьмом. Плакала, потому что не хотела расставаться с ним. — Он покачал головой почти с отвращением. Потом горько усмехнулся. — В этой хреновине с любовью процентов нет. Ее изобретатель был распят. Вот и объясни, в чем ее привлекательность. Конечно, байки можно рассказывать, если это помогает сделать все покрасивее, чем на самом деле. Если это оправдывает действия людей, пожалуйста, говори. Но твои слова ни черта не значат.
— Мне даже жалко тебя, — сухо ответила Шейла.
— Прибереги свою жалость. Я не хочу иметь никакого отношения к любви, во всяком случае, если это означает превращение меня в половую тряпку. Меня будут использовать, а я буду просить повторить еще раз. Да провались оно, это непротивление злу. Кэш Будро привык давать сдачи.
— Око за око.
— Точно. И даже больше.
— Значит, поскольку Коттон пользовался твоей матерью, ты счел оправданным таким же образом использовать меня. — Ее глаза встретили его взгляд. В них не было ни симпатии, ни тепла — одно лишь разочарование. — Верно я говорю?
— Ты так считаешь?
Она медленно кивнула.
— Да, я так и думаю. — Ее сердце желало, чтобы он опроверг это. Он этого не сделал.
— Я так понимаю, Коттон тебе раскрыл на меня глаза? — спросил он невозмутимо.
— Он сказал, что ты угрожал разорить его. Это так? — Кэш промолчал. — Ты поклялся на четках матери уничтожить его и Бель-Тэр. Сюда входит и запугивание меня? А также разрушение оборудования, умышленные проволочки, или, скажем, твои усилия направлены на то, чтобы престижный для компании контракт не был заключен?
Его глаза заблестели.
— Вы очень умны, леди. Вот сами и догадайтесь.
— И как же грандиозно получится, если при этом ты еще будешь и спать со мной, верно?
— Я просто сияю от счастья при одной мысли о подобном.
Однако лицо его сохраняло отчужденное, холодное выражение. Шейла была на грани срыва, но заставила себя держаться с достоинством.
— Я хочу, чтобы ты немедленно убрался вон. И не возвращайся! Больше не смей сшиваться вокруг лесозаготовок.
— Ты думаешь, что сможешь меня остановить?
— Не знаю. У тебя огромное влияние на них всех. Возможно, ты сделаешь так, что они все разом покинут свою работу сегодня же. — Она слегка склонила голову набок. — Однако мне интересно знать: пойдут ли они на отказ от работы, если это лишит их обещанной премии? Интересно также, что они подумают о тебе, если заподозрят Кэша Будро в саботаже погрузок и в том, что именно из-за тебя они лишатся денег?
— Я вижу, ты все успела продумать.
— Я хочу, чтобы ты в течение недели покинул Бель-Тэр. Освободи дом. Можешь даже сжечь его дотла, только не возвращайся. Если увижу тебя еще раз на моей территории, пристрелю.
Он пытался сломить Шейлу взглядом, но она не поддалась. Он пожал плечами, подошел к двери, распахнул ее.
— Без меня ты в срок не уложишься. Поняла?
— Все силы на это брошу!
Он пристально посмотрел ей в глаза.
— Что ж, может быть.
Щелчок стопора двери, когда он закрыл ее за собой, прозвучал для Шейлы как зловещий выстрел.
Глава 41
Шейла вошла в гостиную Бель-Тэр. Не говоря ни слова, бросила на стол перед Кеном конверт.
— Что это? — спросил он.
— Некоторые материалы, способные упрятать тебя за решетку.
У сидевшей за столом Трисии вилка замерла между тарелкой и ртом… Кен попытался разыграть непонимание, но улыбка вышла фальшивой.
— Да о чем ты, Шейла?
— Я не хочу ничего говорить здесь, где нас могут услышать миссис Дан или Гейла. Встретимся в кабинете.
Несколько минут спустя она сидела в кресле. Дыхание ее было ровным, но она чувствовала себя как одуванчик на ветру — вот-вот рассыплется.
Когда Кен и Трисия вошли, она бросила им:
— Закройте дверь как следует.
— Ото! Какие мы сегодня воинственные. — Трисия криво усмехнулась. Она села в кресло боком, перекинув ноги через подлокотник, оторвала несколько виноградин от кисти, которую прихватила с собой, сунула их в рот. — Обожаю подобные интриги. Но так ли уж они необходимы сейчас?
— Пусть Кен тебе все расскажет. — Шейла проигнорировала нагловатый тон Трисии и уставилась на своего бывшего жениха.
Кен постукивал ребром продолговатого конверта о ладонь.
— Послушай, Шейла, я не знаю, что это досье тут доказывает, но…
— Оно доказывает, что ты занимался денежными махинациями на лесозаготовках Крэндола, с тех пор, как отец взял тебя в штат.
Трисия выпрямилась, перебросила ноги на пол.
— Что?!
— Я не понимаю, о чем ты… — пробормотал Кен.
— Цифры там, Кен. Черным по белому, — ровным голосом ответила Шейла. — Я сама видела поддельные подписи отца на аннулированных чеках.
Кен нервно облизнулся.
— Я… я просто не знаю, кто тебе заморочил голову подобными несусветными идеями, но… Будро, видимо? Так?! Эта сволочь?! — Он плюнул. — Этот гад ни перед чем не остановится, чтобы все развалить. Сама, что ли, не видишь?! Он же пытается натравить тебя на нас.
