— Простить меня?! — перебил Ной. — Но ведь это не я трахался со своим тренером!
— Я видела твоего персонального тренера — по доброй воле никто с ним трахаться не захочет.
Ной едва сдержал грубое ругательство. Надя снова взялась за свое. Опять она его высмеивала и пыталась разозлить. Точно так же она держалась, когда он застал ее вытянувшейся на смятых простынях. Тогда он едва не задушил Надю; и теперь стоило ему только услышать в ее голосе насмешливые нотки, как прежняя ярость тотчас проснулась в нем с новой силой. Это была именно ярость, а не ревность, поскольку
Ною было абсолютно наплевать, с кем еще трахалась Надя. К ее изменам Ной был равнодушен, он не выносил только одного — насмешек над собой.
И тогда тоже Надя не смутилась, не пыталась раскаяться или оправдаться, она только улыбалась, улыбалась вызывающе и насмешливо. Именно это дерзкое и надменное выражение ему и хотелось стереть с ее лица кулаками.
Да, тогда он был зол настолько, что, казалось, мог бы убить Надю голыми руками. Ной уже представлял себе, как сжимает обеими руками ее горло, как трепещет в агонии ее тело, как вылезают из орбит глаза и перестает биться сердце. Это желание уничтожить ее было столь сильным, что он с трудом удержался от рокового шага. К счастью, Ною удалось справиться с собой и не совершить непоправимой ошибки, однако пережитые эмоции были достаточно сильны, чтобы он осознал: только что он снова заглянул в бездну.
Да, у его души была оборотная, темная сторона. Как обратная сторона Луны, она обычно была не видна, но она существовала.
За последние время Ной дважды побывал в плену темной стихии своего "я". В первый раз это случилось, когда Марис застала его с Надей. Во второй раз — когда он сам застукал Надю с тренером. В обоих случаях он испытал сильнейшее желание отомстить. Заставить обидчицу замолчать навсегда. Изуродовать. Искалечить. Убить.
Теперь он вполне владел собой, но интерес к собственным переживаниям остался. Ной был словно зачарован мрачной глубиной разверзшейся перед ним бездны. Ему хотелось исследовать ее, опуститься глубже, чтобы получше рассмотреть, что же скрывается в клубящемся на дне мраке.
А Надя, не подозревая ни о чем подобном в душе своего любовника, продолжала наивно полагать, что Ной злится на нее за интрижку с накачанным тренером.
— Ты сам виноват, — твердила она. — Припомни-ка, дружок, как ты вел себя тогда за завтраком! Никто не смеет называть меня глупой и надеяться, что я это так оставлю. Ты первый начал — я только отплатила тебе за оскорбление, так что теперь мы квиты. Так, может, мы забудем об этом маленьком недоразумении и займемся делом?
Ною очень хотелось обозвать Надю словом, которое вертелось у него на языке и прекрасно характеризовало основные свойства ее натуры, — обозвать и повесить трубку, чтобы она поняла, как он относится к ней на самом деле. Но он не сделал этого, так как прекрасно понимал — на данном этапе ему выгоднее иметь Надю союзником, а не врагом. Сделка с «Уорлд Вью» висела на волоске, и разрыв с Надей мог означать крушение всех его надежд.
Кроме того, Ной уже заметил, что Надя, похоже, нравится Моррису Блюму и, следовательно, еще может быть ему полезна. В конце концов, ведь именно она свела их, так почему бы ему не использовать и другие выгоды, вытекающие из ее доброго расположения? Когда-нибудь — он знал это точно — Надя получит свое, но не раньше, чем будет подписан договор с «Уорлд Вью» и у него на счету не появятся денежки. Десять миллионов долларов награды за пять минут смирения? Да с удовольствием! За такие деньги и единоличный контроль над «Мадерли-пресс» Ной готов был пойти и на большее.
— Эй, Ной? Ты что, заснул? Куда ты пропал?!
Голос Нади вернул его к действительности. Теперь он звучал мягко, почти просительно, и Ной понял, что Надя решила подсластить пилюлю. Что ж, это делало его задачу еще более простой.
— Я здесь, — ответил он.
— Нет, я имею в виду — где ты сейчас находишься? Улыбнувшись, Ной сказал:
— Я нахожусь в загородном доме моего тестя.
— У Дэниэла Мадерли? Ной снова усмехнулся.
— У меня только один тесть, Надя.
— И зачем тебе это понадобилось?
— Нам нужно кое-что обсудить, Надя. Я сам предложил ему поехать сюда.
— Ага, понятно. Ты собираешься нанести последний удар?
— Точно. — Он сказал Наде, что Марис снова уехала в Джорджию, а экономка осталась в Нью-Йорке. — Так что мы здесь только вдвоем, — закончил он самодовольно. — Рыбалка, немного виски, откровенные мужские разговоры и все такое…
— Потом небольшой нажим и…
— …И курочка снесет золотое яичко. Впрочем, я сомневаюсь, что мне придется давить на старика очень уж сильно.
— Дэниэл Мадерли гораздо упрямее, чем ты думаешь, и так просто не сдастся.
— Никто и не говорит, что будет просто, но я уверен — мне удастся его убедить. Надя немного помолчала.
— А поддержка тебе не нужна? — спросила она наконец. — Я могла бы подъехать. Надеюсь, ваш загородный дом достаточно просторен, чтобы там нашлось местечко и для меня?
— Интересное предложение. Даже очень хорошее предложение, но я боюсь, ты не сумеешь удержаться в рамках благоразумия. К тому же, когда старик немного выпьет, он начинает путать двери. Вдруг он зайдет не в ту спальню и увидит на кровати прилежных последователей Камасутры?
— А что мы ему можем показать на этот раз?
— Нет, ты неисправима!
— Абсолютно! И у меня нет ни капли стыда. Вот почему мне так нравится заниматься сексом, когда я знаю, что меня могут увидеть. К тому же, если твой старенький тесть случайно наткнется на нас, кто знает, может, из этого и выйдет что-то… Ты, часом, не знаешь — сердце у него здоровое? — Она перешла на соблазнительный шепот. — Лучший секс — это секс с выдумкой, Ной! Мы купим шоколадные конфеты с какой-нибудь тягучей начинкой — такие, которые ты так любишь слизывать, и…
— Отличный секс по телефону, Надя, — честно признался Ной. — Я даже возбудился.
— Дай мне два… нет, полтора часа, и я буду у тебя!
— Я бы дорого дал, чтобы ты была здесь сейчас! Но ведь ты знаешь, Надя, — тебе нельзя приезжать.
— К сожалению, знаю. Я тоже многое теряю, если эта сделка сорвется. Просто мне тебя очень не хватает. Наверное, придется мне достать мой верный вибратор и немного пофантазировать.
Ной негромко рассмеялся:
— Надеюсь, у тебя есть батарейки?
— Даже два комплекта.
— Слушай, кажется, Дэниэл идет. Мне пора, Надя. Увидимся, как только я вернусь.
— Пока, дорогой.
Ной выключил аппарат, потом проникновенно добавил в молчащую трубку:
— …Я тоже люблю тебя, милая.
