Тагулай гневно зыркнул.
– Ты слишком смелая для женщины, – процедил сквозь зубы советник гуннского хана. Взгляд скользнул по полным яблокам груди, задержался на оттопыренных ярко-красных, словно спелая вишня, сосках. Тагулай неумело улыбнулся, хитрый прищур сменил во взгляде недовольство.
Луити уверенной походкой подошла к нему, тоненькие пальчики коснулись гладкой щеки, заскользили по подбородку. Она неслышно опустилась перед ним на колени, мокрый от пота халат заскользил по нескладному торсу ханского советника. Девичья ручка пробежала по животу, бархатные пальчики едва ощутимо гладят жесткие колечки волос, медленно спускаются ниже. Советник шумно вздохнул, блаженно закатил глаза.
– Да это уже и неважно – Гонорих ли… или другой кто… Может, оно и к лучшему: у хана теперь нет наследников, – продолжает размышлять Тагулай. – Емшан-советник, шакалий сын, пропал без вести. Остался один Ухтамар… Совершенно один… – он глубоко вздохнул, внизу живота приятной волной разливается тепло, по телу побежали крупные мурашки. – Урусы, сами того не ведая, очистили мне путь. Ха, что ж, теперь мы один на один с тобой, Ухтамар, сын Великой степи. И что бы там ни говорили дураки и шаманы, – по мне так одно и то же – но и сыновья Ночной Великой Кобылицы смертны, еще как смертны!
Глаза советника внезапно распахнулись, зрачки тут же расширились. Губы задрожали, странно скривились. Изо рта советника вырвался стон наслаждения.
24
Венед и ант третий день топают по выжженной степи. Еще там, в лесу у древлян, решили идти подальше от главного тракта, однако задача оказалась сложнее – где бы ни шли, они как на ладони. Вокруг вновь бескрайняя приднепровская степь. Иногда с трудом преодолевают небольшие холмы, на вершинах которых пучками торчат чахлая трава да уродливо изгибающиеся деревца.
Солнце жарит так, что люди чувствуют, будто попали в кузнечный тигель. Йошт постоянно недобрым словом поминает светило – как бы ни любил его, ни чтил, но чувствует себя куском сыра, брошенного в огонь. Борята, правда, держится молодцом, но и по нему видно – дорога дается с трудом. По лбу и щекам обильно струится пот, срывается с подбородка, с шипением шлепается на растрескавшуюся землю, рубаха белая от соли. Все же Бор, сцепив зубы, идет вперед, как-никак сын кузнеца – не раз стоял у раскаленного железа, обливаясь потом.
– Хоть бы ручеек какой, – через силу бормочет Йошт. – Да что там ручей, я бы щас и к луже с застоялой водой с удовольствием присосался. Сваримся заживо, как раки. Бор, ты как думаешь, добредем вообще до этого Кияра?
Борята молчит, взгляд устремлен далеко вперед.
– Ладно добредем – доползти бы… – попытался пошутить Йошт, но получилась лишь мученическая ухмылка. – Согласен, Бор?
Ответа не последовало. Йошт нахмурился, идет, смотрит на ноги, сапоги в пыли, подранные – носок совсем стерся, пальцы торчат.
– Оооо! Сапоги совсем прохудились. Смотри, Бор, – просят каши. А еще неделю назад были как новые. И вправду придется ползком до Кияра добираться. – Йошт добавляет: – Теперь понятно, почему в сказках брешут, говоря – иди, мол, пока три пары сапог не сотрешь да три железных посоха, это, мол, искания души – вранье! Это никакая не сказка…
Йошт внимательно смотрит на Бора. Тот молчаливо передвигает ногами, шаркает землю, выбивает пыль.
– Это не сказка, а быль! И придумал ее такой, как мы, – шлепал, наверное, в этом же месте… Точно уж – иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что!
Йошт попытался с досады сплюнуть, но ничего не вышло – во рту так сухо, что язык больно шаркает внутри.
– Я и не знал, что в степи так жарко. Знал бы – в поселке остался, – проговорил Йошт, но тут же осекся, почувствовав, как Бор покосился, не поворачивая головы на венеда. Йошт облизнул потрескавшиеся губы, сбивчиво добавляет: – Может, мы не в Кияр идем, а того, в само пекло? Гм, наверное, уже там…
Венед напряг ухо, но в ответ услышал лишь тишину.
– Ну что ты все время молчишь, Бор? – взмолился, не выдержав, карпенец, глядя в спину друга. – С самого леса, как закопали, так и слова не сказал…
Борята медленно повернулся к нему, бросил равнодушный взгляд, отвернулся и пошел дальше. Йошту показалось, что глаза друга блеснули – то ли пот, то ли еще что. Венед покачал головой, буркнул что-то об упертости друга.
Впереди показался высокий холм, на нем – о чудо! – стоят прямые стволы берез и дубов, дразнит сочной зеленью подлесок.
Оба переглянулись, ускоренным шагом направились туда.
Еще когда только поднимались на макушку холма, Йошт услышал журчание воды, поначалу отмахивался – в жару и не такое померещится, – но потом звук перекатывающейся о камни влаги слышится все настойчивее. Он бросился со всех ног, обогнал впереди идущего Бора, едва кубарем не скатился по склону. Дол огласил радостный крик:
– Бор! Боги не дают нам умереть от жажды! Вода! Много воды!
Борята и сам уже на вершине, видит – прямо возле подножья из густо разросшегося орешника тугой струей бьет родник, спотыкается о валуны, резко меняет направление, убегает далеко вперед. За ручьем вдогонку бежит изумрудная зелень, густо усевает бережки, однако той зелени несколько шагов вширь – дальше ее прижимает выжженная земля.
Йошт со всего размаха плюхнулся в ручей, несмотря на то что он всего по колено. Барахтается, фыркает.
Борята стоит на корточках, медленно умывается, холодная вода смывает дорожную пыль. Вдруг подбородок его задрожал, он встал и принялся трясущимися руками подбирать камни и бросать их себе за шиворот.
Йошт с открытым ртом смотрит на друга:
– Ты чего это, Бор? Совсем голова помутилась?
Ант лишь всхлипнул в ответ. За пазухой уже много камней – брюхо распирает как у беременной, пояс едва сдерживает такой вес. Борята шатаясь, побрел вперед по ручью. Венед смотрит ему вслед, друг упорно шлепает по воде.
– Никак топиться вздумал, дурень?! – крикнул он вслед Бору. В ответ – тишина. – Ну давай, горе-влюбленный! Интересно, как ты в ручейке это сделаешь, там воды ж по щиколотку.
Однако Бор настырно пробирается вперед, вода действительно едва доходит до голени. Дальше ручей растет вширь.
Вдруг ант камнем рухнул в воду, брызги полетели во все стороны, по воде пошли круги.
– Оп-па! Ты куда делся-то?! – воскликнул Йошт, вскочил на ноги и бросился туда, где мгновение назад стоял Борята. Провалился по грудь, растерянно всматривается в воду, дальше вместо дна чернеет пугающая глубина. – Ничего себе ручеек.
Венед с шумом набрал в легкие побольше воздуха и нырнул в воду. С трудом нащупал тело друга, потянул, но даже сдвинуть не смог – камни тащат вниз. Венед дернулся вниз, нащупал ворот рубахи анта и с силой дернул – валуны посыпались на дно. Бор вдруг начал брыкаться и отталкивать друга. Легкие Йошта начало сдавливать, воздуха стало не хватать. Из последних сил дернул за ворот ретивого друга, тот поддался. Когда вынырнул, с шумом жадно принялся заглатывать воздух, перед глазами мелькают цветные точки.
